КАКОЕ СЧАСТЬЕ РАСПРАВИТЬСЯ С ГОСЭКЗАМЕНАМИ ГСПД

@темы: сумбур

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

С подачи Суми начала смотреть Вольтрон и Моторсити. Вполне миленько

Вольтрон смутно напоминает Аватара(ту прекрасную версию его, что с Аангом), и это здорово греет мне сердечко. Пытаюсь смотреть его в английской озвучке, вроде все понятно, но немного тяжко. Наверное, все-таки перейду на даб. У Пидж красивый голос
Но вообще любимцем у меня заделался Лэнс - он чудесный котик И опять же напоминает о Сокке, который у меня после Зуко был любимым персонажем.
Хоть большинство вотэтоповоротов я и проспойлерила себе, да и фанфики уже читывала, смотреть его я, наверное, продолжу, ибо красивенько.

котик Лэнс

Моторсити крутая такая штука с отличным саундтреком. И вообще атмосфера свалок, рока и машинок - вещь хорошая А ещк в отрисовывании участвовали аниматоры Гориллаз, как я поняла, и это офигенно С подачи все той же Суми уже обзавелась отпшкой
Майк/Чак чудесные дорки, каждое взаимодействие которых гейское где-то на 10000000% И мне очень нравится, как естественно все это подается. Будто бы действительно наблюдаю за уже давным давно состоявшейся парочкой
Главный злодей пока не особо впечатлил но все остальное мне нравится. Буду тюлитно смотреть

Новая отпшечка

@темы: мульты

---

Перетаскиваем фички с зфб, часть 2

Тодобаку, в которых должно было быть больше комфорта и меньше секса, но дедлайн как обычно диктует свои условия, ахах
Название: Flow
Автор: Наби.
Бета:  Rashiro
Размер: мини, 1 572 слова
Пейринг/Персонажи: Тодороки Шото/Бакуго Кацки
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: R
Предупреждения: ООС, сюжета нет и не было.
Краткое содержание: Когда Кацки наконец возвращается домой после недельной поездки на Хоккайдо, все, чего ему хочется - это принять душ и вырубиться на ближайшие двенадцать часов минимум.
Примечание: Все персонажи, вовлеченные в сцены сексуального характера, являются совершеннолетними.
Размещение: Запрещено без разрешения автора.


Когда Кацки наконец возвращается домой после недельной поездки на Хоккайдо, все, чего ему хочется — это принять душ и вырубиться на ближайшие двенадцать часов минимум.
Но, конечно, блядское мироздание имеет на этот счет другое мнение.

Дверь их с Тодороки квартиры не заперта, что уже само по себе не очень хороший признак. Тодороки, иногда бывший до чертиков наивным в элементарных бытовых вопросах, часто не запирал ее поначалу. Кацки пришлось где матами, где пиздюлями, приучать его к сему нехитрому действию. Что все равно не мешало ему временами забывать сделать это в минуты расстройства или сильной усталости.
Конечно, оставался еще вариант, что это банальный взлом. Кацки был бы рад, если так — долбоеба, рискнувшего пробраться в его квартиру, можно просто скрутить и спокойно сдать полиции. С Тодороки в расстроенных чувствах такое не прокатит.

От порога в глубь коридора тянется цепочка следов из сажи и пепла, которая тут же отметает последние сомнения. Кацки зло цыкает. Если придурок опять зализывает раны в одиночку, он просто убьет его. Нестройность следов, ведущих прямиком в ванную, только разогревает злость. Кацки чуть не выламывает незапертую дверь сердитым пинком.

— Если ты опять зашиваешься один, сбежав из скорой, тебе лучше просто...

Кацки осекается, не закончив фразы. Полностью одетый Тодороки стоит в распахнутой душевой кабинке. Холодная вода безжалостно хлещет по нему, но долбоеб не реагирует ни на нее, ни на вошедшего Кацки. Последнее он прощать ему не намерен.

Быстро стянув одежду и швырнув ее в корзину с бельем — рядом с которой валяются измазанные в саже сапоги Тодороки, которые тот соизволил все же снять — он залезает в душ. Легким толчком теснит Тодороки к крайней стенке и встает вплотную. Вода, блядь, просто ледяная, и от этого он заводится еще сильнее — бьет наотмашь по вентилю, выравнивая температуру до пригодной для жизни.
Тодороки к его манипуляциям остается равнодушен. Корчит непроницаемую рожу и смотрит будто сквозь. Кацки едва удерживается от того, чтобы врезать ему к чертям.

От резкой смены температуры поднимается пар и их будто окутывает легкой завесой тумана. Они стоят в тесной кабине почти что нос к носу, но совершенно по-блядски красивый Тодороки вдруг становится бесконечно далеким и отстраненным. Кацки обжигает смутное разочарование, и он давит это чувство, впиваясь в чужие губы.

Тодороки, мать его, просто ледяной, и целовать его сейчас все равно что сосаться с ледышкой, холодной и безвкусной. Но Кацки продолжает до тех пор пока тот не вздрагивает легонько, выдавая хоть какую-то реакцию. Кацки ухмыляется в поцелуй и отстраняется. Вид у придурка все такой же трагично печальный, но он будто слегка вернулся в реальность.

— Что ты делаешь? — медленно, словно ему сложно ворочать языком, бормочет Тодороки.

— Неужели ты все-таки заметил мое присутствие? — ядовито цедит Кацки в ответ. Но Тодороки чуть поджимает губы, и он скрепя сердце решает не надавливать до конца. — Мне стоит ждать, что ты объяснишь мне, что за хуйня с тобой происходит? Или приготовиться терпеть мученические молчание и страдания?

Тодороки хмурится — сводит тонкие брови к переносице и смотрит укоряюще. Не то чтобы это когда-либо действовало на него. Кацки чуть раздраженно надавливает на его плечи и легко прикусывает его за подбородок.

— Ты горячий.

— Это ты холодный, — огрызается Кацки. — Какого хрена?

Чужая отстраненность все еще злит, поэтому Кацки не уверен: действительно ли он спрашивает Тодороки о причинах, или же просто бесится. Оба синхронно вздрагивают, когда Кацки кусает его в основание шеи, вплотную притираясь грудью к чужой. До этого будто плававший взгляд Тодороки фокусируется наконец на лице Кацки.

— Я... Выравнивал температуру.

Кацки фыркает. Да, в те редкие случаи, когда тот злоупотреблял именно левой стороной, холодный душ использовался в первую очередь. Вот только сопровождалось это снятой одеждой и никогда не длилось достаточно для того, чтобы превратиться в гребаный айсберг. Настолько неуклюжий пиздеж даже не раздражает — если Тодороки не хочет говорить в чем дело сейчас, Кацки заставит его сделать это потом.

— Тогда я помогу, — это не просьба и не вопрос, сухая констатация факта.

Кацки снова целует его, одновременно расстегивая молнию на вымокших тряпках. Теперь Тодороки куда отзывчивее — сам открывает рот, предлагая углубить поцелуй, и зарывается ладонью в волосы на затылке. Его уже потряхивает, когда он стягивает с него верх комбинезона. Кацки шарит руками по его спине, оглаживает ребра и обводит по контуру небольшой синяк на боку. Тодороки все еще ледяной, и каждое его прикосновение для Тодороки словно короткий ожог.

Кацки и самого немного ведет от такой отзывчивости и, наверное, именно поэтому он все же опускается на колени, хотя и не любит этого делать. Он резко стягивает чужие брюки, и Тодороки переступает ногами, помогая избавиться от надоевших тряпок. Тот еще не согрелся, но у него уже стоит. Кацки довольно хмыкает и, обхватив чужой член, делает пару движений на пробу. Тодороки дергается, запрокидывает голову и стонет коротко, но громко. У Кацки по спине пробегают мурашки, и теперь это точно не от холода. Он заглатывает, буквально нанизываясь на член ртом всего одним слитным движением. Тодороки снова стонет — еще громче на этот раз — не выдерживает и с силой толкается. Кацки рычит, грубо впиваясь пальцами в его бедра. Тот вздрагивает еще пару раз, пытаясь перехватить инициативу, но он быстро давит эти попытки в самом зародыше.

Отсасывать в таком положении чертовски неудобно — льющаяся сверху вода барабанит по плечам, заливает глаза и нос. Дышать почти невозможно. Однако дрожащий под его руками Тодороки определенно стоит того. Помучав его еще немного, Кацки все же позволяет ему подвигаться самому. От несдержанных толчков тут же начинает саднить глотку, но он отстраняется только когда чувствует приближение чужой разрядки. Отстраняется и почти грубо сжимает ствол, так и не дав кончить.

Тодороки разочарованно рычит и, вцепившись в его плечи, буквально вздергивает Кацки наверх. От отстранённости, бывшей в его глазах в самом начале не осталось и следа — расширенные до предела зрачки поглотили почти всю радужку, спрятав различия в цвете. Он впивается в рот Кацки, почти кусая его губы. Когда их взгляды пересекаются, Кацки словно цепляют на крючок — он не может заставить себя закрыть глаза и оторваться от узких полосок цвета, опоясывающих темные омуты зрачков. Они яростно кусаются и сталкиваются языками до тех пор пока во рту не возникает привкус крови. Но разобрать чья она прямо сейчас — невозможно.

В какой-то момент Тодороки толкает его прямо на стенки кабинки, те угрожающе лязгают, но выдерживают. Он тяжело наваливается на него, мнет задницу, и Кацки, с силой дернув его за волосы на затылке, шипит:

— Какого хрена?

Собственный голос звучит еще более хрипло, чем обычно. Будто бы из них двоих это он черт знает сколько времени проторчал под ледяным душем. Тодороки дергает головой, вынуждая его ослабить хватку, жалит то ли поцелуем, то ли укусом в плечо.

— А ты разве не согреть меня решил?

Дрожь и хрипотца в чужом голосе утешает, и дело вовсе не в том, насколько головокружительно слышать его у самого уха. Дыхание Тодороки почти обжигает — меньше всего ублюдок сейчас нуждается в грелке. Тот, словно уловил чужие мысли, трется бедрами о его. Не успевшее толком разгореться возмущение будто смывает потоками все еще льющейся на них воды, и Кацки, неожиданно для самого себя, расслабляется и коротко кивает. Тодороки мягко целует его в уголок все еще саднящих губ, слизывает сочащуюся кровь — все-таки она была Кацки.

Кацки кусается, стоит ему только попытаться полезть растягивать его. Но он продолжает напирать, отводит потянувшуюся было назад руку Кацки, выдавливает в собственную ладонь какой-то лосьон, предназначение которого обоим сейчас было безразлично.

— Нормальной смазки нет, потерпишь?

Он спрашивает это с абсолютно нелепыми заботой и серьезностью, учитывая, что всего минуту назад их поцелуй больше напоминал попытку сожрать друг друга.
Кацки закатывает глаза и тянется было поцеловать его, но в последний момент передумывает и, невесомо мазнув губами по щеке, прикусывает мочку чужого уха.

— Шевелись уже, пока я не передумал и сам тебя не выебал.

Тодороки ничего не говорит в ответ — скользит сразу двумя пальцами внутрь, и этого достаточно для того, чтобы Кацки подавился вдохом. Теперь словно его очередь мучать Кацки, и он медленно трахает его пальцами, даже не думая ускоряться, когда тот не выдерживает и начинает подаваться им навстречу.

Кацки уже готов разнести все к чертовой матери, когда тот наконец вынимает их и, подхватив его ногу, все так же медленно толкается в него членом. Кацки все еще слишком узкий, а душевая кабинка слишком тесная, поэтому Тодороки двигается с мучительно размеренной осторожностью. Этого слишком мало, и Кацки жмурится, запрокидывая лицо навстречу водному потоку. Дыхание сбивается и под веками расходятся огненные круги. Тодороки не выдерживает и срывается с размеренного темпа, хаотично двигаясь и с каждым толчком все сильнее вжимает его в стенки кабинки. Те гнутся под их весом и усилившимися толчками, грозя вот-вот рухнуть, но никто из них даже не замечает этого.
Голова Кацки ненормально пустая и легкая. Его словно уносит бурным течением, и собственное сердцебиение кажется рокотом.
Он кончает, когда Тодороки впивается в его шею прямо под кадыком и толкается особенно глубоко. Тот успевает сделать еще несколько толчков, после чего резко выходит, и его сперма обжигает живот и бедра Кацки.


Они с трудом выстаивают на ногах, опираясь друг на друга. Кацки чувствует себя как выброшенная на берег рыба и, судя по ошалелому выражению лица, Тодороки тоже.
Еще некоторое время они стоят под душем, разморенные и усталые, после чего он кое-как нашаривает вентиль и вырубает наконец воду. Достаточно с него водных процедур.
Кацки косится на Тодороки. Тот все еще выглядит слегка растерянно, но не расстроенно, что уже неплохо. Мокрый, с румянцем и каплями воды, срывающимися с длинных слипшихся в стрелочки ресниц — он будит совершенно тошнотворные желания. А Кацки слишком заебался во всех смыслах для того, чтобы их игнорировать.

Вместо этого он целует его, уже начиная заготавливать в голове вопросы для допроса. Не думает же чертов придурок, что Кацки удовлетвориться единственной отмазой и сексом, каким бы хорошим тот ни был.


Дабибаку, первый полноценно завершившийся опыт соавторства, написанный с Суми Очередная жертва дедлайна, ибо моя часть вышла скомканной кошмарно Но я все еще хочу научиться писать жуткую жуть!
Название: breaking a doll
Автор: Наби.
Соавтор:  #SUMI
Размер: мини, 1804 слова
Пейринг/Персонажи: Даби/Бакуго Кацки,

недоспойлер

Тодороки Шото/Бакуго Кацки
Категория: слеш
Жанр: дарк, PWP
Рейтинг: R
Предупреждения: оос, сюжет то ли есть, то ли нет, насилие, изнасилование.
Краткое содержание: Кацки просыпается от голода.
Задание: Карта Таро Дьявол может символизировать мучительную жажду материального или чисто физического благополучия, а также желание властвовать над другими. Обратное положение: Преступление, дурное влияние, происки врагов, нехватка сил.
Примечание: все персонажи, вовлеченные в сцены сексуального характера, являются совершеннолетними
Размещение: запрещено без разрешения автора


Кацки просыпается от голода.

Он не знает вечер ли сейчас или все еще утро. Кацки просыпается от тянущего ощущения пустоты, слабо напоминающего режущую боль, что была в начале. Как бы мерзко это не было признавать, но в последнее время он привык к такому. В подземной жопе, куда его забросил ебаный психопат Даби вообще легко было отупеть и потерять счет времени. Бетонная коробка, явно находившаяся где-то под землей, лишена света. Часы здесь сливаются в дни, а те в недели. Прикованный к постели и накачанный наркотой, ослабший от голода и жажды, Кацки с трудом может даже связно думать, не говоря уже о том, чтобы следить за временем.

Тем не менее, трудно — не означает невозможно. Кацки тяжело сглатывает — во рту страшно сухо. Слюна во рту вязкая и мерзкая на вкус. Он бы убил за возможность выпить воды и почистить зубы как нормальный человек, а не чертова зверушка, вынужденная ждать хозяина-долбаеба, но все что ему остается — это стиснуть зубы и ждать.




Первое время он пытался выяснить причины очередного похищения. Еще одна попытка заманить в свою шайку? Но единственным, с кем он контактировал был обоженный ублюдок и действовал тот совсем не так, как стоило бы тогда ждать. Шантаж? Не было особого смысла. Учеба в Юуэй научила Кацки не обольщатся на свой счет, и он довольно ясно понимал, что лично Даби его похищение никак не выгодно. Это была простая логика.

С его стороны огромной ошибкой было считать, что у чокнутых ублюдков вроде Даби есть причины поступать логично.

Потому что в самый первый раз он проснулся совсем не от голода.

У Даби не было ни одной чертовой причины, но он все равно похитил и выебал его. Его.
Воспоминания действуют не хуже разряда тока. Кацки дергается, чувствуя, как прочищаются одурманенные мозги, а в крови закипает ярость. Тогда он резко дернул головой и выбил ублюдку челюсть. И, хотя этот момент всегда вспоминается с особенным наслаждением, Кацки не может не чувствовать разочарования. Теперь он понимает, что нужно было просто порвать чужую глотку.

Мысли о Даби действуют не хуже воспоминаний — они как чистый адреналин из гребаной ненависти. Кацки ненавидит его всем сердцем. Он думает об его убийстве, когда в состоянии это делать, и бредит, когда нет. Иногда Кацки снится, как ему удается дотянуться до чужой шеи, и тогда восхитительный вкус еще горячей крови уже мертвого Даби может часами преследовать его наяву. Кацки почти уверен, что так он рано или поздно спятит, но его ненависть одна из немногих вещей, хоть как-то связывающих его с реальностью.

Ненависть, голод и Даби.

Чертов сукин сын вваливается к несу раз в день, чтобы покормить и привести в порядок. Последнее происходит все реже. Кацки заставил себя привыкнуть сдерживаться.

После первого пробуждения он провел ебаную бездну времени наедине с самим собой и болью в вывихнутом в отместку за челюсть плече. Он был обезвожен и обколот какой-то херью, от которой хотелось блевать и ходить под себя, что он в итоге и сделал, как бы не старался сдерживаться. Вонь и боль сделали подвал еще теснее, превратив его в настоящий бетонный гроб. Кацки был готов сойти с ума и сдохнуть. По крайней мере, последнее — не сбылось.

Ему действительно интересно, нахуя Даби все это. Наверное, самое отвратительное в ублюдке то, как он может казаться разумным человеком. Шигараки и его грязная шайка выглядят и ведут себя как настоящие ебанаты, не нужно быть гением, чтобы понять. Но Даби — другое дело. С клочьями сгоревшей, нелепо простроченной стальными скобами кожи, он выглядит не менее отбитым, но что-то упорно заставляет думать об обратном.

Для Кацки Даби ебанат, выглядящий, но не всегда поступающий соотвественно. Он навещает его раз-два в день: кормит с беспристрастностью работника зоопарка, не обжигает его и не ломает ему руки для развлечений, даже гребаную наркоту он вкалывает ему, выверяя дозировку с убийственной точностью. Иногда Кацки готов поверить в то, что он действительно обычный заложник. Но рано или поздно это заканчивается тем, что Даби вколачивает его в надрывно скрипяющую от каждого толчка койку, и вот тогда Кацки прекрасно видит насколько ублюдок чокнутый. И это, мать его, вымораживает больше всего.

Большую часть времени Даби может казаться относительно адекватным, и тогда он просто ехидный ублюдок, любящий поразвлекаться за чужой счет. Первые дни он регулярно рассказывал Кацки о том, как поживают его родители, явно тщательно выверяя каждую деталь. И он явно искренне наслаждался каждой ответной истерикой или вспышкой гнева, что ему удавалось вызвать. Кацки стоило титанического труда научиться сдерживаться — позволить ему ебать еще и свой мозг он не собирался.
Того это не сильно расстроило. Кацки вообще казалось, что сукин сын в принципе не воспринимает его как человека. Будто он просто безмозглая игрушка, игры с которой будут меняться до тех пор, пока она не надоест достаточно, чтобы выкинуть ее.




Голод успевает усилиться до легкой рези, когда дверь подвала открывается с громким скрежетом. Скрип. Даби заходит внутрь и щелкает выключателем. Единственная лампочка загорается, и ее тусклое, то и дело мигающее свечение едва высвечивает его из темноты. Кацки жмурится — даже такой свет больно режет глаза — и снова слышит скрип. Дверь закрыта.

Даби швыряет пакеты с едой куда-то в угол, и Кацки может расслышать, как что-то разбивается, жалобно звякнув. Что-то случилось. Он напрягается всем телом и заставляет себя разлепить веки. Даби, бесшумно подкравшийся к его койке, уже нависает прямо над ним.

— Бакуго.

Он ухмыляется, растягивая искалеченные губы в ленивой усмешке, но его глаза горят странным, почти лихорадочным возбуждением. Кацки инстинктивно вжимается спиной в матрас и тут же закипает от злости, возвращаясь в прежнее положение. Но уже слишком поздно — ублюдок заметил.

— Сегодня был просто замечательный день, Бакуго. Даже более замечательный, чем весь наш месяц вдвоем.

Это первый раз, когда Кацки слышит точную дату. Что-то под ребрами сжимается в один болезненный комок, и из-за шума крови в висках он едва не пропускает следующую фразу:

— Поэтому я решил, что стоит поделиться с тобой кое-чем о себе. В конце концов, я про тебя много чего знаю. А вот у тебя ко мне наверняка куча вопросов.

Даби снова ухмыляется и кладет руку ему на грудь. Пока что его ладонь просто лежит там, прямо над сердцем. Она шершавая и слишком горячая даже для себя нормальной, и Кацки понимает, что это предупреждение. Это только злит его еще больше, и он вскидывает голову, сталкиваясь с ублюдком взглядами. Его глаза Кацки ненавидел особенно сильно. Льдисто-голубые, они напоминали ему о том, кого не хотелось вспоминать сидя здесь, по уши в дерьме, и выводили из себя. Он ненавидел смотреть в них, и Даби понял это достаточно быстро — с тех пор он всегда трахал его лицом к лицу.

— Знаешь, когда-то у меня был младший брат. Забавный малый, — чужая рука плавно скользит ниже, и Кацки не может сдержать глухой рык. — Вы примерно одного возрастая, кстати. Вообще-то у меня и старший был, но речь сейчас не о нем. Так вот, младший брат. Так получилось, что наши родители почему-то предпочитали его всем остальным. Естественно, мы завидовали. Но я делал это особенно сильно...

Вторая рука ложится куда-то на ребра. Даби с силой проводит ладонями по его бокам и наклоняется ниже. Чужое дыхание неприятно обжигает кожу — Кацки полностью обнажен еще с самого первого дня здесь. Кацки дергается, но он все еще крепко скован и растянут на койке так, что плечи тут же обжигает болью.

— Я его просто терпеть не мог. Я бы даже сказал, ненавидел, — голос Даби становится глубже, но звучит так, будто мыслями он где-то далеко отсюда. — А вот он меня — нет. Все бегал следом, надеялся, что мы поиграем вдвоем. Говорю же, забавный малый. Но мне не хотелось играть с ним. Я ненавидел его, помнишь? Куда больше мне нравились его игрушки. Мы почти не общались с ним, и поэтому ему покупали самые лучшие. Видимо, жалели. Наши собственные, конечно, были не хуже, но именно его были особенно... Интересными.

Даби кусает Кацки за сосок, и он почти подпрыгивает. Сукин сын ухмыляется, и усаживается прямо между его ног. Вжикает молнией. Кацки яростно ругается сквозь зубы. Как бы он хотел, чтобы ублюдок сдох здесь и сейчас, захлебнулся собственной желчью и кровью. Но вместо этого тот отцепляет одну ногу Кацки, отводя ее в сторону. Связки в паху неприятно тянет — от постоянного лежания на месте задеревенело все тело.

— В общем, его игрушки мне нравились больше своих. Но просить его поделиться значило бы проиграть, уступив ему в его игре в дружбу между братьями.

Свободной рукой он нажимает на шею Кацки, удерживая на месте, а сам наклоняется ближе. Чужие зубы впиваются в плечо, прокусывая кожу до крови. Кацки шипит и с силой дергается, пытаясь стряхнуть гребаного ублюдка, но только задыхается от тут же сжавшейся хватки на глотке.

— Поэтому я просто крал их. Прятал среди своих, как-нибудь помечал и держал так, пока он не забывал про них. Так они становились моими. Ведь если вещь у тебя достаточно долго, то она становится твоей, и неважно, кому она принадлежала вначале. Не думаешь?

Кацки думает о том, что не может дышать. Гребаный сукин сын сжимает его шею, не давая сделать ни вдоха, и он почти ничего не слышит, оглушенный ревом крови в ушах. Кацки теряет сознание на несколько мучительно долгих секунд, после чего что-то обжигает его бок и он приходит в себя. Воздух дерет освободившееся горло не хуже ножа, и он закашливается, громко и хрипло.

— Ты пропускаешь лучшую часть. Будь внимательнее, — чужой голос сочится насмешкой. Даби быстро кусает его в шею и отстраняется, пока он не успевает даже дернуться. — Сегодня я снова встретил своего любимого братца. Он уже вырос, и поэтому отреагировал жестче, чем в детстве. Он был очень-очень зол, ведь я признался в том, что его самая любимая игрушка уже месяц как пылится среди моих вещей.

Кацки вскидывается, но не успевает прохрипеть и слова — Даби раздвигает его ноги еще шире и входит одним грубым толчком. Кацки глухо вскрикивает от боли, с силой прогибается в спине. Все, что он хочет сейчас — это стряхнуть с себя ебаного психа и взрывать-взрывать-взрывать до тех пор, пока от него не останется и кусочка.

Даби смеется. Это низкий, полный удовольствия от хорошей шутки смех. Он вбивает его в койку, толкаясь грубо и размашисто, и смеется. Шея Кацки свободна, но он все равно почти не может дышать, а перед глазами у него плящут полчища черных бляшек, сквозь которые прорываются только горящие глаза Даби. Льдисто-голубые.

— Шото был страшно зол, ты бы только его видел! Такого лица даже у нашего папаши никогда не было. А знаешь, что самое лучшее? Малыш Шото всегда знал, что даже больше чем отбирать его игрушки — я люблю их ломать.

Шото. Шото-Шото-Шото. Имя ледяными иголками ввинчивается в мозг. Кацки цепляется за него, как за соломинку, и заставляет себя дышать. Он все еще раздавлен и унижен, но уж точно не собирается проигрывать такой херне. Кацки не может взорвать лицо ублюдка напротив, но он находит в себе силы смачно плюнуть ему в лицо и ухмыльнуться:

— Ты просто завистливый неудачник. А я не ебаная игрушка. Ни твоя, ни его. Сдохни.

На этот раз Кацки смотрит ему прямо в глаза.



И ссылочка на фанмикс, при создании которого [J]Tumblekit[/J] меня буквально спаслаОчень люблю Billy Talent, и когда в комчате запросили фанмиксы не смогла удержаться. Имхо, они с лигой созданы друг для друга
wtf-kombat2018.diary.ru/p214961725.htm?oam#more...

@темы: мои фики, манга, аниме, bnha, фандомного пост, зфб? ЗФБ!!!

---

Перетаскиваем фички с зфб, часть 1

Сподобилась перетащить таки зфбшные работы
Очень странно, что я была уверена, что уже перетащила их

Итак, шигадаби я написала самыми первыми, спонтанно, и, что удивительно, не в дедлайн, а аж в октябре
Всегда бы так

Название: Bind & burn
Автор: Наби.
Соавтор:  Rashiro
Название: Bind & burn
Размер: мини, 1 226 слов
Пейринг/Персонажи: Даби/Шигараки Томура
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: R
Предупреждения: Бондаж, капля нецензурной лексики.
Краткое содержание: - А что насчет стоп-слова? - кислым тоном выдает свой последний аргумент Шигараки.
Примечание: Персонажи, вовлеченные в сцены сексуального характера, являются совершеннолетними.

Пример и инструкция по применению к описанному бондажу

Картинка. Способ связывания тонким, но прочным шнурком. Сначала делается двойная петля и надевается на большие пальцы рук. Затягивается, и после этого оба ходовых конца обводятся вокруг пальцев, обязательно навстречу друг другу (каждый шлаг накладывается навстречу друг другу). Освободиться при таком способе связывания достаточно трудно.
Размещение: Запрещено без разрешения автора.
Для голосования: #. WTF Boku no Hero Academia 2018 - "Bind & burn"

— А что насчет стоп-слова? — кислым тоном выдает свой последний аргумент Шигараки.

Ситуация нервирует до ужаса, и это ему чертовски не нравится. Чужой взгляд жжет спину, заставляя неловко ерзать. Горячая ладонь ложится на лопатки, вынуждая замереть на месте.

— В порядке эксперимента оно нам сегодня не понадобится, - безразлично отмахивается чертов засранец Даби, закрепляя последний узел на его, Шигараки, руках.

Пальцах, если еще точнее. Гребанных больших пальцах. Даже просто мысль об этом звучит по-идиотски, но стоит ему слабо дернуть ими — и их, как и кисти с запястьями, тут же простреливает острой болью. Он сдавленно шипит и ругается в простыни.

Все это ему абсолютно точно не нравится.

— Послушай, я думал, мы уже договорились, — скучающе тянет Даби.

Его пальцы невесомо скользят по спине, легко оглаживая болезненно выпирающие позвонки. Вслед за каждым их прикосновением по коже тянется целый шлейф мурашек, но будучи даже напряженным до предела, Шигараки не смог бы сказать, что это неприятно.

Когда Даби наклоняется ближе, опаляя своим дыханием загривок, он не выдерживает.

Дико извернувшись, Шигараки умудряется перевернуться на спину. Цепляет взглядом лицо Даби — ублюдок нереально доволен собой, и шипит:

— Только один раз. И мне это уже не нравится.

Даби в ответ только лениво жмет плечами. Скользящим движением проводит по шее, грея ее ладонью. Слишком горячие для обычного человека пальцы обводят твердые, дрожащие от напряжения мышцы. Он намеренно задерживается на кадыке, и Шигараки просто не может сдержать рефлекс — тяжело сглатывает.

— Или так, или перчатки. В прошлый раз ты здорово попортил мне шкуру. А я ее остатками дорожу, понимаешь ли.

В его голосе все те же плавные ленивые интонации, но среди них можно различить прячущееся недовольство. Голубые глаза смотрят пронзительно холодно, когда он наклоняется, чтобы оставить укус на его ключице. Шигараки чуть вздрагивает от жалящего прикосновения, и сильнее вжимается спиной в матрас. Черта с два он чувствует хоть какое-то раскаяние за «прошлый раз». Прямо сейчас ему очень хочется положить на изуродованные губы все пять пальцев, и понаблюдать за тем, как превратится в прах чужая ухмылочка.

Даби словно угадывает его мысли и, резко отстраняясь, впивается в него глазами. На дне его глаз будто тлеет что-то глубоко отвратительное. Шигараки чувствует себя удушающе беспомощным под его цепким взглядом. Словно полудохлый жук под лупой какого-нибудь мальчишки-садиста.

Он едва сдерживает дрожь и снова дергает руками. Боль тут же отзывается отрезвляюще острым импульсом. Заметив это, Даби хмыкает:

— Полегче. Будет плохо, если ты сломаешь себе что-нибудь.

Шигараки жмурится, и зло прикусывает губу, привычно тревожа никогда не успевающие зажить ранки.

— Тогда в первую очередь плохо будет тебе, ублюдок штопаный.

— Как страшно, — голос у него до того беззаботный, что в глазах белеет от бессильной ярости.

Он не успевает ничего сказать в ответ, как на грудь неожиданно ложатся раскаленные до предела пальцы, и его почти подбрасывает вверх от внезапности и болезненной остроты ощущений. Воздух вместе с возмущением застревает в глотке. Чертов урод Даби ведет по ребрам раскалёнными ладонями: кончиками пальцев обводит выступающие кости, спускаясь к впалому животу, щекочет почти бумажно-тонкую кожу с раскиданными по ней кляксами шрамов. Его прикосновения раздражающе легкие, но Шигараки все равно кажется, будто он горит. Его ощутимо трясет словно в лихорадке, и, неразборчиво бормоча ругательства и угрозы, он выгибается вслед каждому прикосновению.

Даби, словно оглохнув, игнорирует его и поднимается обратно к груди, невесомо обводя кожу вокруг напряженных сосков. Шигараки вскрикивает, когда он прикасается к одному из них. Размеренная неспешность происходящего просто бесит, но стоит лишь чужой ладони скользнуть к паху, как он дергается, пытаясь свести ноги. Впрочем, конечно же, шустрый ублюдок Даби успевает вклиниться между них, заставляя сжать коленями свои бока. Он плавно двигает бедрами, дразняще потираясь о его ноющий от возбуждения член, и Шигараки буквально вскидывается ему навстречу.

Но ничего не присходит. Сукин сын только продолжает тереться об него, дразня плавными толчками. И это, как и невозможность заставить его сделать хоть что-нибудь, бесит до чертиков, до кровавой пелены перед глазами. Шигараки до ужаса хочется освободить руки и сильно, с нажимом, провести по чужой спине — царапая до крови и оголенного мяса под обломками ногтей. Сжимая и стискивая до синяков.

И в этот момент Даби обхватывает его член.

Шигараки буквально подкидывает вверх, он почти встает на лопатки, зависая над постелью. Он крепко обхватывает коленями чужие бедра и судорожно притирается к чужой ладони, шершавой и жесткой. Когда внутрь проскальзывают ненормально-горячие пальцы, Шигараки лишь крепче сжимает бедра Даби и дергает его на себя, мертвой хваткой впиваясь зубами в чужое плечо. Во рту ярко вспыхивает металлический привкус. Даби недовольно шипит, но ему плевать. Его колотит крупной дрожью, а дыхание сбивается, вырываясь наружу сиплыми, приглушенными стонами. Не в силах сдерживаться, он зарывается лицом в шею напротив, и всхлипывает, как заведенный, сорванным шепотом упрашивая не останавливаться. Ему до ужаса хочется, чтобы Даби наконец перестал сучиться и двинулся — толкнулся внутрь, входя как можно глубже, еще и еще.

И на этот раз Даби слушается. Его горячие, слишком горячие пальцы жестко цепляются за ребра, удерживая на весу, а сам он толкается сильно и глубоко. Все тело Шигараки пробивает нервная дрожь, и он стонет уже нихрена не тихо — в голос, почти крича.

Даби двигается хаотично и сильно. Кровать под ними натужно скрипит. Шигараки всем телом подается навстречу, громко вскрикивая от удовольствия. В какой-то момент Даби наклоняет так близко, что он может почувствовать его дыхание на своих искусанных в мясо губах. Не задумываясь ни о чем, он впивается в его рот, яростно вылизывая изувеченные шершавые губы и до крови напарываясь языком на острые скобы.
Даби ускоряется, и ему хватает всего пары движений, чтобы кончить.

Шигараки чувствует себя... убито. Никак не получается справиться с сорванным дыханием и судорожной дрожью во всем теле. Размякшее после оргазма тело болезненно-остро воспринимает любое прикосновение, и даже шероховатая простыня приносит ощутимый дискомфорт.

Ублюдок Даби — чертов сукин сын — и теперь не может оставить его в покое. Довольно щурясь, он водит руками по его телу, с силой разминает скрученные в судорогах мышцы, жалит короткими поцелуями-укусами разгоряченную кожу. Шигараки шипит оскорбления после каждого прикосновения, но когда тот наконец переворачивает его на живот и развязывает руки — не может сдержать блаженного стона облегчения.

Удивительно, сколько неудобств от гребаной пары пальцев. Руки каким-то образом умудрились онеметь до самых предплечий, и даже попытка как-либо пошевелить ими не приносила ничего, кроме жгучей боли. Возможно, только это и спасло надменно ухмыляющегося ублюдка от скорой расправы.

— Сука, я рук не чувствую, — зло выплевывает Шигараки. — Нахуй это, больше никогда не соглашусь снова.

Он старается не задумываться о том, что предавший его голос звучит больше жалобно, чем по-настоящему зло.
Усмешка штопаного ублюдка становится лишь шире. Он легко переворачивает его обратно на спину, укладывая на собственные колени, и хватает за запястье правой руки, поднимая ее к лицу.

— Что за...

Это все, что он может из себя выдавить, наблюдая, как Даби голодно вылизывает его пальцы, ласкает языком, легко прикусывая подушечки. Как гладит их губами, всасывая, нанизываясь ртом до самых костяшек. От этого, и от собственной власти — стоит ведь только коснуться... — кружится голова.

Он абсолютно точно еще не отошел с прошлого раза, но Даби, чертов Даби! Шигараки яростно почти стонет, хрипло выдавливая из себя:

— Давай еще, — на секунду сбивается, — но никаких веревок.

Он сам не конца уверен в своем требовании. Поэтому, в первую очередь для того, чтобы убедить себя самого, как можно более твердо смотрит Даби прямо в глаза. Радужки чужих глаз скрадываются до тонких ободков льдисто-голубого вокруг миниатюрных черных дыр — зрачки расширенны до предела.

— Перчатки в ящике.

В его ухмылке Шигараки может разглядеть гребаного дьявола.

Название: Icebreaker
Автор: WTF Boku no Hero Academia 2018
Бета: WTF Boku no Hero Academia 2018
Размер: драббл, 726 слов
Пейринг/Персонажи: Даби|Тодороки Шото
Категория: джен
Жанр: АУ
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: Намек на физическое насилие.
Краткое содержание: Пока что у них не было никаких определенных планов на его счет, так что вскоре их молчаливый пленник вполне закономерно сделался чем-то вроде всеобщего развлечения.
Размещение: Запрещено без разрешения автора.
Для голосования: #. WTF Boku no Hero Academia 2018 - "Icebreaker"

Нынешний герой номер один, Старатель, всегда был известен тем, что никогда не выказывает страха на поле боя. Обыватели считают это признаком бесстрашия, а еще полагают, что его невозмутимость даже в самых сложных ситуациях прекрасное качество для профессионала его уровня.

Даби, в свою очередь, подозревал замысловатый подвид паралича лицевых мышц.

Теперь же у него назревала теория о том, что болезнь все же может иметь еще и наследственный характер.

По крайней мере выражения лица Тодороки Шото — их очередного мелкого пленника — намекают на это достаточно прозрачно. Мальчишка отлично умеет держать мину безразличия. Совсем не то вечно свирепое выражение лица его папаши, но тут уже сказывается отсутствие бросающегося в глаза семейного сходства — и слава богу, наверное. Миру вполне достаточно одного Старателя. Хотя тот же Твайс любит утверждать, что от взгляда на отстраненное, словно у манекена, лицо Тодороки, по коже ползут мурашки. Сам Даби с этим согласен не был. Лично у него оно будило совсем другие чувства. Пока что по большей части любопытство. И взламывание льда чужого спокойствия казалось прекрасным развлечением.


— Я слышал, что ты у нас особо жаропрочный? Я тоже. Ты не смотри на шрамы, у них особая история.

Даби произносит это спокойно и даже несколько отстраненно. Он всегда считал, что так человек звучит убедительней.

Впрочем, он ничего этим не добивается, и Тодороки Шото реагирует на него точно так же, как до того на Курогири, Шигараки, мистера Компресса и даже Твайса. То есть никак.

Но Даби не чувствует разочарования. В конце концов, у них еще есть время.

— Может я тебе еще ее расскажу. Думаю, тебе будет интересно послушать.

Все еще ноль реакции. Даби прохаживается перед ним туда-сюда, пытаясь выцепить признак какого-либо интереса. Энтузиазм Тодороки Шото сравним с таковым у дохлой рыбы. К несчастью для него же, Даби не очень любит выеживаться перед безразличной публикой.

— Может, сыграем? Проверим, кто крепче, так сказать. Выдержишь — дам ударить в ответ. Может быть, ты даже сможешь сделать это достаточно сильно, чтобы сбежать.

И снова ноль эмоций в ответ. Тодороки Шото держится по-профессиональному спокойно, не поддаваясь ни панике, ни провокациям.

За ту пару недель, что он был у них «в гостях», им не удалось добиться ни слова. Шигараки это, естественно, взбесило. Тодороки от карающей длани спас Курогири, крайне вовремя напомнивший о том, что такой фигурой как сын Старателя размениваться не стоит. И портить пытками тоже. Так что их пленник отделался лишь тем, что его не слишком-то вежливо забросили в бетонный мешок в одном из их убежищ. Не забыв об ограничителях, конечно. Пока что у них не было никаких определенных планов на его счет, так что вскоре их молчаливый пленник вполне закономерно сделался чем-то вроде всеобщего развлечения. К чести Тодороки надо сказать, что ни то как они «забывали» покормить его, ни постоянное капанье на нервы его языка не развязали. Короче говоря, он оказался действительно крепким орешком.
Впрочем Даби был склонен видеть руку нового «Героя номер один» и в этом.

— Знаешь, как-то с тобой совсем не интересно. Ты всегда такое бревно?

Тодороки продолжает играть в безразличную куклу. Даже моргает он странно редко и быстро, словно и вовсе не прикрывая глаз. Даби даже на секунду задумывается, а не умеет ли тот спать с открытыми глазами? Глупая мысль, конечно. Но где-то внутри все равно загорается извечное желание хорошенько ткнуть и посмотреть, что будет дальше. Просто из любопытства.

Так что он присаживается возле мальчишки на корточки, и зажигает небольшой огонь на самых кончиках пальцев. Температура не то чтобы запредельная, но ощутимая даже для таких как они. Зрачки Тодороки все-таки сужаются, когда он подносит руку к его лицу.

— Я бы даже решил, что ты немножко сломался. Ну, знаешь, выученная беспомощность, все дела. Но ты ведь даже не пытался что-нибудь сделать. А ведь должен был бы, я читал.

Не так давно он действительно лениво покопался в сети, с помощью википедии и других надежнейших источников ставя диагнозы своим «коллегам». Свое окружение нужно знать как можно​ лучше, разве нет? Не то чтобы Даби сам был полностью нормален. Чертовски нет.

И Тодороки, кажется, это прекрасно понимает.

— Но зная, чья кровь течет в твоих жилах Тодороки Шото, я определенно уверен, что ты просто что-то задумываешь, — Даби нарочито медленно подносит горящие пальцы к украшенной шрамом половине лица мальчишки, но тот даже не дергается. Это по-своему впечатляет. — Например, вцепиться мне в шею.

И даже тогда лицо Тодороки никак не меняется, сохраняя выражение холодной сосредоточенности, но все же на дне его глаз проскальзывает что-то...
Интересное.


Даби ухмыляется.



Haptic буквально первый случай, когда я абсолютно полностью довольна результатом
Название: Haptic
Автор: Наби.
Размер: драббл, 555 слов
Пейринг/Персонажи: Чисаки Кай/Куроно Хари
Категория: слеш
Жанр: юст
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: оос, физическое насилие.
Примечание: все персонажи, вовлеченные в сцены сексуального характера, являются совершеннолетними.
Размещение: запрещено без разрешения автора


Вдох.
Хари слушает шум воды. Она горячая — почти кипяток — источает клубы пара, стремительно заполоняющие небольшую ванную комнату, чудом нашедшуюся в этой богом забытой дыре. Вдобавок ко всему на нем все еще надета маска, отчего дышать становится немного сложнее. Хари закрывает глаза и унимает раздражение, сжимая чужие перчатки в ладонях чуть сильнее, чем следовало бы. В конце концов, у них тонкая ткань, которую слишком легко смять. Честно говоря, он считает их бесполезными и оттого недолюбливает.


У Кая чертовски красивые руки. Крупные, но изящные кисти с тонкими пальцами. Скульптурные слепки с них вполне могли бы стать каким-нибудь произведением современного искусства, поэтому вполне естественно, что они цепляют взгляд. И в те редкие моменты, когда тот не скрывает кисти под перчатками — Хари позволяет себе смотреть.
Украдкой, конечно.


Сейчас руки Кая запятнаны кровью, и на взгляд Хари, идет она им больше перчаток. Кай тяжело дышит от злости, но лицо у него белее мела. Он яростно намыливает руки снова и снова, смывая чужую кровь с одержимостью сумасшедшего. Хари наблюдает за этим с цепким спокойствием одержимого.
Смотря на то, с какой тщательностью тот трет свои руки, он испытывает что-то вроде... Сожаления?

Напор горячей воды обжигает точеные кисти, заставляя обычно бледную кожу краснеть, и Хари не может не думать о том, что это он мог бы быть причиной этого.
Он мог бы взять чужие ладони в свои. Мог бы поцеловать чуть выступающие косточки на запястьях, крепкие костяшки и каждый из его длинных смертоносных пальцев — убирая любую грязь, будь то кровь или что-либо еще.
Каю бы это не понравилось. Он ненавидит прикосновения, и неважно, от кого они исходят. Но Хари не может не думать какого было поцеловать его пальцы, провести по его ладоням языком, медленно обводя всегда казавшиеся слишком тонкими линии жизни. Наверняка на языке горчило бы от химического привкуса мыла и антисептиков, но даже так он бы смог уловить вкус кожи и, спустившись губами к запястью, почувствовал — точно почувствовал — размеренное биение его пульса.


Вместо всего этого Хари подает ему перчатки.



***



У Хроно идеально гладкая кожа, нежные черты снежно-белого лица и длинные стрелки ресниц, скрадывающие полный змеиного голода взгляд. Правда, сейчас это лицо обезображено огромной, в пол-лица, гематомой. Буровато-красное, а где-то почти черное пятно накрывает челюсть, распухшие, лопнувшие губы, правую скулу и прячет полуослепший глаз. Хроно похож на дорогую куклу, пострадавшую от рук слишком жестокого и глупого ребенка, и нельзя сказать возможно ли еще починить ее.
Впрочем, для Кая здесь нет ничего критичного.


Где-то в коридоре истошно стонет раненный в брюхо кусок мяса. Кай отправил его на задание вместе с остальными, чтобы проверить, выйдет ли из него хоть какой-то прок. Не вышло. Если тот выживет к тому моменту, как они закончат, он еще позаботится о его наказании за провал — операция не сорвалась только усилиями Хроно.

Снова вспомнив о последнем, Кай склоняется над его искалеченным лицом. Он мог бы вылечить повреждения в считанные секунды, но что-то заставляет его медлить. Хроно смотрит в ответ цепко и абсолютно спокойно, не чувствуя ни боли от раны, ни неудобства от пристального взгляда.

Кай медленно стягивает перчатку и, еще не касаясь кожи, накрывает ладонью покореженную половину лица Хроно. Здоровая сохраняет полную невозмутимость, но Кай замечает как расширяется его зрачок — закончилось действие анестетиков, которые тот принял до того как вернуться с задания.
Тогда он опускает руку, возвращая чужому лицу прежнюю безупречность. Хроно едва слышно выдыхает.


И по какой-то причине Кай задерживает ладонь на пару мгновений дольше, чем было нужно.


Название: Звездочет
Автор: Наби.
Размер: мини, 1084 слов
Пейринг/Персонажи: Бакуго Кацки/Киришима Эйджиро
Категория: преслеш
Жанр: херт/комфорт, романс
Рейтинг: PG
Предупреждения: оос, капля нецензурной лексики.
Краткое содержание: — В детстве, чтобы снова уснуть после кошмаров я считал звезды в окне.

У Кацки от его хренового завуалированного совета разве только сахар на зубах не трещит.
Размещение: запрещено без разрешения автора

Кацки просыпается от собственного глухого вскрика. Руки, как и все тело, покрыты мерзким потом, от которого так и несет липким страхом. По-хорошему стоило пойти в душ и, смыв его и остатки долбаного кошмара, вернуться в постель и попытаться урвать еще хотя бы пару часов сна.
Вместо этого он вылез на террасу.

Вялый ночной ветер неожиданно пробирает, и он зябко передергивает плечами, но в комнату возвращаться не спешит. Оперевшись на перила, Кацки смотрит вниз, хмуро разглядывая асфальтовые дорожки и темные кроны деревьев. Дурацкий кошмар вывел его из себя и снова ложиться спать уже совсем не хотелось. Он вяло размышляет, стоит ли пытаться позаниматься перед уроками, когда слева доносится чужой голос.

— Не спится?

Киришима. С нормальными волосами и слабо различимым в лунном свете лицом он выглядит почти незнакомцем, и на какую-то долю секунды Кацки готов спустить его с балкона взрывом. Естественно, этого не происходит. Усилием воли он заставляет себя расслабиться и сжимает кулаки, заранее гася возможные искры.
Видимо, все это не остается незамеченным, потому что Киришима усмехается и поднимает руки в сдающемся жесте.

— Расслабься, это я.

— Заткнись, я не слепой и не идиот, — Кацки почти автоматически огрызается и снова угрюмо утыкается взглядом в землю. Меньше всего ему сейчас хочется разговаривать с кем-то столько отвратительно оптимистичным, как Киришима.

— Мужик, ты не знаешь имен половины класса, а вторую различаешь по прическам или вроде того.

— Будешь продолжать в том же духе, и количество идиотов, которых нужно различать, уменьшится на одного. Проваливай.

— Чувак, ты и правда ужасен, — он не выглядит испуганным даже на самую малость. Как и всегда.

Кацки глухо рычит и поворачивается лицом к нему, готовый, как минимум, послать придурка к чертовой матери, когда тот неожиданно выпаливает:

— Вообще-то я проснулся из-за тебя.

Это застает врасплох, и яростная тирада умирает, не успев толком родиться. Кацки буквально чувствует, как горячий стыд заливает красным лицо и шею. Это отвратительное чувство, и он надеется, что Киришима ничерта не разглядит в такой темноте.

— Ну и какого черта ты хочешь? Вали спать дальше, придурок.

— О чем ты? Настоящий мужчина не бросит друга в беде, даже если это просто кошмар!

Кацки молча смотрит на него, пытаясь понять, шутка ли это или он на самом деле настолько тупой.
Киришима широко зевает, обнажая ряд острых белых зубов — напоминание об обманчивости внешней мягкости — и Кацки почему-то зависает, глядя на это. Сам он не зевает.

— Это самое тупое дерьмо, что я от тебя слышал.

Киришима пожимает было плечами в ответ, но затем вдруг снова оживляется.

— Эй, значит ли это, что ты запоминаешь, все, что я говорю?

— Как ты вообще умудрился додуматься до такого?

— Но тогда ты не можешь быть абсолютно уверенным в том, что именно это самое глупое, что ты от меня слышал!

Киришима победно ухмыляется.
Кацки не уверен, что Айзава или еще кто-то из учителей не прибежит в случае взрыва. И, наверное, это единственное, что спасает придурка от жестокого избиения. Он зло чертыхается, но тот только откидывается спиной на перила своего балкона и запрокидывает лицо к небу.

— В детстве, чтобы снова уснуть после кошмаров я считал звезды в окне.

У Кацки от его хренового завуалированного совета разве только сахар на зубах не трещит.

— Звучит отвратительно.

— Но мне правда помогало!

— И нихрена не «мужественно».

— Это мужественное лекарство от кошмаров!

— Мне не нужно никакого лекарства и у меня не было никаких кошмаров, дерьмоволосый! — последнее Кацки почти шипит. Ему нахер не сдалась чужая снисходительность.

Киришима затыкается, и на пару секунд у Кацки возникает ощущение, что тот достаточно уловил угрожающие нотки в его голосе и готов наконец свалить уже с балкона, оставив его в гребаном одиночестве.

— Вообще-то мои волосы сейчас не уложены.

— Я сейчас убью тебя!

Вконец разъяренный, Кацки не заботится о том, чтобы сдержать рычание или хотя бы притушить вспыхнувшие на ладонях искры. И, кажется, до Киришимы начинает доходить. Отскочив к самому краю своего балкона — будто Кацки не смог бы добраться до него в два прыжка — он шипит:

— Тише ты! Если Айзава-сенсей услышит, то плохо будет всем!

К счастью для его тупой задницы, Кацки всего лишь зол, а не туп. Он снова сжимает кулаки, гася последние вспышки. В конце концов, выбить из него дерьмо он мог бы и на завтрашней — а может уже и сегодняшней — тренировке. Хотя что-то ему подсказывало, что Киришима будет только доволен.
Чертов идиот.

— Да ладно тебе! Просто попробуй. Звездное небо — стоящее зрелище, даже такой как ты должен это признать.

Который никак не успокоится.

— Ну же! Я не очень в этом разбираюсь, но где-то там должен быть Орион, — он перегнулся через перила, наугад тыча пальцем куда-то на запад.

— Он на юге, идиот.

— Я уже сказал, что не очень хорош в этом. Но у него реально крутая история! И выглядит он тоже круто. Я видел его в детстве, но это было давно.

Его голос звучит странно, без дурацких крикливых интонаций, почти мечтательно. Кацки невольно оборачивается к нему, но тот даже не смотрит на него. Лицо Киришимы снова обращено к небу, а взгляд словно стремится куда-то далеко. Все это слишком странно и не вяжется с его обычным туповатым видом.
Он снова выглядит незнакомцем.
Только в этот раз Кацки не собирается скидывать его вниз. И ему не хочется ничего отвечать. Поэтому он просто вперивает взгляд в том же направлении, что и Киришима. Не найдя там, как и следовало ожидать, ничего особенного.
Из всех звезд на тяжело нависшем над их головами мутным токийским небом тускло блестит, едва выглядывая сквозь городской смог, лишь Полярная звезда. Кацки смотрит на нее до рези в глазах.
Они молчат, смотря на задымленное небо как парочка идиотов. И все это время внутри него будто что-то зреет, пока не взрывается со стремительностью гребаной сверхновой:

— Если ты называешь это дерьмо звездным небом, то тебе срочно нужно провести хотя бы одну ночь в горах.

Едва он договаривает, как щеки и шею заливает жаром. И это абсолютно точно не горячечный румянец гнева. Ощущения, словно на этот раз Кацки взорвал не ладони, а собственную голову. Но по какой-то причине он все еще совершенно цел, и, наверное, по той же причине ему хочется заорать и взорвать сначала Киришиму, а потом и себя.
Но тот дергается, распахивает рот, и выглядит настолько блядски счастливым, что Кацки только коротко скрипит зубами.

— Ты... Приглашаешь меня?!

Его голос такой несдержанно громкий, что, наверное, уже перебудил всю чертову общагу. Кацки шипит:

— Заткнись, черт возьми!

И стремительно уходит обратно в свою комнату. Хлопая дверью, скорее всего, куда громче.


Яростно выругавшись, он валится на кровать. Он чувствует себя страшно смущенным и злым одновременно, и это бесит до белых пятен перед глазами.
Позже, даже безуспешно пытаясь заснуть, он все еще искренне ненавидит Киришиму с его тупым круглым лицом и наивными глазами, сияющими ярче чертовых Полярной звезды, Ориона и их всех вместе взятых.

Звездочет долбаный.


Этих околопреслешных шигадаби я писала на внутрикомандный квиз, но задедлайнила его месяца на 2-3 позже собственно квиза, так что дедлайн сделал его незаметным
Название: Каннабис
Автор: Наби.
Размер: драббл, 929 слов
Пейринг/Персонажи: Шигараки Томура, Даби
Категория: очень преслеш
Жанр: повседневность
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: оос
Краткое содержание: Шигараки думает, что на этот раз здесь нет Курогири, который мог бы их остановить. Так что он всегда может сказать, что Даби был подсадной уткой героев. Или просто идиотом. Не так уж и важно, в самом деле.
Примечание: все персонажи, вовлеченные в сцены сексуального характера, являются совершеннолетними
Размещение: запрещено без разрешения автора


Шигараки выходит из бара совсем ненадолго.
Нельзя сказать, что этому нет причины: она есть, она вполне конкретна и достаточно проблемна. К сожалению, с ней нельзя разобраться простым прикосновением — его любимым способом решения проблем.

Поэтому он просто бесцельно слоняется по городу некоторое время, пытаясь убедить себя в том, что ублюдки действительно будут ему полезны и нужны. Выходит не очень.
Удивительно, но факт: он спокойно бродит по улицам, и это учитывая его вроде бы разыскиваемость. Шигараки скользит в толпе словно призрак, и никому нет до него дела. Кончики пальцев покалывает от с трудом сдерживаемой злости, но он и так здорово проебался в последний раз. Лишнее внимание ему сейчас ни к чему.
В конце концов, он устает от тупого шляния по шумным улицам и возвращается едва начинает темнеть. Сонные люди с окончательно​ отупевшими после рабочего дня лицами раздражают его даже больше, чем новоявленные коллеги по цеху.


И того, его не было от силы пару часов. Но, естественно, все просто не может быть в порядке.
Нет, ничего страшного не случилось. Никто из них так и не оказался предателем, и не воспользовался его уходом для того чтобы звякнуть копам, сообщив их место их дислокации. И даже бар стоит в целости и сохранности. Относительной. Он раздражённо морщится — дым с до отвращения знакомым душком мгновенно выводит его из себя.

— Какого черта?

Упомянутый черт даже не дергается, продолжая лениво восседать за барной стойкой. От засранца буквально валят клубы тошнотворно пахнущего дыма. Оборачивается он лишь тогда, когда между ними остается всего пара шагов.
Или вытянутая рука. Что, в общем-то, очень заманчиво.
Но затем Шигараки напарывается взглядом на чужие бешено расширенные зрачки, почти полностью сожравшие серые радужки глаз, и каким-то образом это удерживает его от немедленного убийства. Взамен он замирает, словно загипнотизированная факиром змея. В голове мелькает мысль, что так он выглядит как минимум тупо. Достаточно, чтобы снова вскипеть от злости.

— Что за нахер? — он выплевывает пока что тихо и, задумавшись всего на секунду, тут же уточняет, — кто еще?

Сложно представить, что всего один человек может так надымить в немаленьком, в общем-то, помещении.
Даби вытягивает самокрутку изо рта, медленно облизывает остатки губ — почему-то он невольно залипает на эту гадость — и задумчиво хмыкает:

— Девчонка... Твайс. Магне тоже немного побаловался.

— И где они сейчас? — почти шипит Шигараки.

Названные и без того не были эталоном разумности. Сложно представить на что способна эта троица сейчас. Если штопанный ублюдок не врет просто чтобы вывести его из себя, бару грозит вполне реальная угроза разоблачения. Наверное, его ярость была достаточно очевидной, чтобы сукин сын вынул самокрутку изо рта и уже более серьезно сказал:

— Не трясись ты так. Спиннер и Курогири пошли с ними.

Шигараки отказывается вестись на его деланно миролюбивый тон. Вместо этого он присаживается на привычное место за стойкой, и демонстративно кладет руки на столешницу. Пока что ладонями вниз.

— Я убью тебя, если мой бар раскроют из-за такой херни.

На Даби угроза не действует нисколько. Он с комфортом откидывается на барную стойку и снова сует еще чадящую сигару в рот. Сверлит его при этом насмешливым взглядом из-под полуопущенных ресниц, длинных — неясно как они не сгорели к чертям вместе с веками — умудряясь выглядеть спокойно и расслабленно.
Словно чужая злость его только забавит.

— Почему бы тебе тоже не успокоиться и не расслабиться? Хорошо, конечно, что ты внезапно поумнел. Но как внезапно ответственный лидер ты еще невыносимее. Готов поспорить, тебе понравится. Да и сам ты поприятнее станешь.

Сохраняя все то же спокойное лицо, он выуживает из кармана очередную самокрутку, и, небрежно щелкнув пальцами, поджигает ее. От разгорающейся отравы тут же взвивается тонкая струйка дыма.
Шигараки озлобленно щерится: в первый и последний раз, когда ему довелось попробовать эту дрянь — его бар почти превратился в руины, а сам он заполучил пачку шрамов после нескольких часов судорожной мастурбации. Как оказалось, дурь на всех действует по-разному. Печальный опыт.

— Боюсь, что даже наркота не сделает твою рожу лучше, урод штопанный. А для другого мне и дымить незачем. В отличие от тебя.

Некоторое время тот молчит, флегматично вертя самокрутку в пальцах, и словно раздумывает над тем, как реагировать на сказанное. Шигараки думает, что на этот раз здесь нет Курогири, который мог бы их остановить. Так что он всегда может сказать, что Даби был подсадной уткой героев. Или просто идиотом. Не так уж и важно, в самом деле.
К сожалению, Даби не начинает драку. Вместо этого он глубоко затягивается, пялясь при этом со змеиной цепкостью, словно выискивая, куда можно ужалить в ответ.

— Ты слишком скучный, Шигараки.

А в следующую секунду его окутывает целым облаком дыма. Глаза щипет от едкой гадости. Ублюдок Даби почти хохочет. Хочется сграбастать его за шиворот и хорошенько повозить мордой о барную стойку — может хоть тогда он будет выглядеть не так самодовольно?

Шигараки сжимает кулаки. И разжимает.

Самокрутка в его пальцах превращается в прах меньше чем за секунду. Горячий пепел, лишенный поддерживающего его фильтра, рассыпается по ладони смотрящего на это с ледяным спокойствием Даби.

— Я сказал: не дымить в моем баре. Ублюдок, — с нажимом на последнее слово цедит Шигараки. В конце концов, у Учителя весьма обширные связи, и демонстрировать это время от времени даже полезно.

Чужие зрачки, ненормально расширенные от травки, мгновенно сужаются в крохотные точки. Шигараки неожиданно отмечает про себя, что глаза ублюдка вовсе и не серые — льдисто-голубые. Даби громко хмыкает, ссыпает пепел на и без того засранный пол, и поднимает ладони. Мол, сдаюсь, только спокойнее.
Затем он поднимается и выходит из бара.


Шигараки чувствует, что на этот раз победа по праву за ним. Вот только на сетчатке до сих пор будто выжжен взгляд, полный почти лихорадочной злобы. И он обещает ещё очень много таких стычек.


Название: На цыпочках
Автор: Наби.
Размер: драббл, 705 слов
Пейринг/Персонажи: Киришима Эйджиро/Бакуго Кацки
Категория: слеш
Жанр: постканон, повседневность, флафф
Рейтинг: PG
Предупреждения: оос
Краткое содержание: Даже просто думать о возможных последствиях насильственного пробуждения Кацк
совсем не хотелось - им только недавно пришлось полностью заменять раздолбанные кое-кем в порыве злости тренажеры.
Примечание: все персонажи, вовлеченные в сцены сексуального характера, являются совершеннолетними.
В какой-то мере навеяно

этим

vk.com/wall-7736865_437429
Размещение: запрещено без разрешения автора


Чертов ключ никак не желал находиться.

На секунду Эйджиро даже впал в панику — а вдруг он выронил связку, и придется звонить в дверь? На часах три ночи, и у Кацки первый выходной за последние три недели. Вообще-то, они собирались этим воспользоваться, но затем случилоь агентство Эйджиро со срочным вызовом, и ему пришлось быстро свалить под аккомпанемент агрессивной ругани Кацки. Наверняка, лег спать тот далеко не в самом добродушном настроении. Поэтому даже просто думать о возможных последствиях его насильственного пробуждения совсем не хотелось — им только недавно пришлось полностью заменять раздолбанные кое-кем в порыве злости тренажеры.

К счастью, ключи все же нашлись, и он как можно более аккуратно отворил засов.
Дверь открылась с прямо-таки ужасающим скрипом.

Поморщившись, он едва сдержался от того, чтобы сердито цыкнуть и ограничился только обиженным взглядом. Почему-то у Кацки она никогда не скрипела. У него вообще ничего не скрипело. И, как выяснилось за время их совместного проживания, ходить он тоже мог тише кошки. Этот факт ужасал куда больше, чем его громкая ругань, к которой Эйджиро привык относиться почти что с нежностью. Потому что одно дело знать, что катастрофа близко, но совсем другое — внезапно обнаружить ее бесшумно подкравшейся со спины.

Эйджиро как мог тихо разулся, и замер, стоя посреди коридора. В квартиру он вроде бы прокрался незамеченным. Страшно клонило в сон, но сразу завалиться спать было просто нереально. Хотя бы потому, что от него воняло дымом, потом и — совсем чуть-чуть — запекшейся кровью. Кацки точно прикончит его, если он завалится в таком виде в постель, и никакая смертельная усталость не будет ему оправданием.
Оставалось надеяться, что ему удастся принять душ, не разбудив спящую в соседней комнате часовую бомбу. Наверное, им все же стоило снять ту квартиру с противными обоями в желтый горох. Она подальше от подопечного им района, чем эта, да и кухня у нее не была разделена со столовой. Но зато, чтобы попасть в ванную, ему не нужно было бы сейчас красться через спальню как какому-то ниндзя-паралептику.

Он в буквальном смысле на цыпочках подошел к спальне, оказавшейся — слава богу — не закрытой. Робко переступив порог комнаты, он все еще крадучись, проскользил к стенному шкафу, где его дожидалась пижама с полотенцами. В голове мелькнула соблазнительная мысль не одеваться после душа и лечь в постель обнаженным. Но этот вариант тоже вряд ли хорошо закончился бы, так что мысль была отметена немедленно. Пусть и с немалым сожалением. Он немного расслабился только оказавшись у самой двери, как вдруг напряженную тишину спальни разрезал абсолютно бодрый голос Кацки.

— В постель.

— Черт!

Эйджиро подскочил от неожиданности, выронив при этом с таким трудом взятое белье. Кажется, мироздание решило, если его не взяли сегодняшние злодеи, то заработанный в собственной спальне инфаркт хорошая альтернатива.

— Кацки! — он мог бы возмутиться, конечно, но с таким же успехом можно было ссориться с несущимся на тебя грузовиком. Пожалуй, грузовик даже уступчивей. — Так ты не спал?

— В постель. Живо.

В чужой голос прокрались угрожающие нотки. Эйджиро дерганно обернулся, тут же напоровшись, на к его огромному облегчению — только криков посреди ночи не хватало — все еще спокойный взгляд красных глаз. Казалось, что они даже немного светились в полумраке спальни и Эйджиро не брался утверждать, что дело только в отсветах луны или чего-либо вроде того. Любой другой сейчас решил бы, что пахнет жареным. Вот только Эйджиро любым другим не был, и все равно никогда его не боялся.
Ну, почти.

Пожав плечами, он быстро подошел к их постели, в последний момент остановившись буквально в шаге от нее.

— Я страшно грязный.

Кацки фыркнул.

— Тебе в третий раз повторить?

Ему не пришлось. Эйджиро буквально повалился на постель, наверняка заставив Кацки подпрыгнуть на матрасе. Тот недовольно зашипел позади, но вместо того чтобы по обыкновению грубо пихнуть в бок или и вовсе выпнуть из кровати, вцепился в него, накрепко обвив всеми конечностями. Объятие приятно согревало и каждая до смерти уставшая мышца в его теле буквально ликовала. Все еще не до конца веря в происходящее, Эйджиро глухо пробормотал:

— Это на тебя совсем не похоже. Неужели ты соскучился?

Кацки весьма ощутимо ткнул локтем в спину, а он даже не успел активировать причуду, застатый врасплох теплом его тела и собственной усталостью. Кацки уткнулся носом куда-то ему в шею, и кожу опалило жаром чужого дыхания. Наверное, тот зевнул.

— Спи.

@темы: мои фики, манга, аниме, bnha, фандомного пост, зфб? ЗФБ!!!

---

Последние главы были такими миииилыми, гспд Вот прям бальзам на сердце! Ужасно рада за прекрасную Неджире Бакуго прислушался к Ииде и это чертовски мило. Даже Шинсо показали. А вчерашняя глава просто порвала на кусочки. Эри будет жить в Юэй! Миримаааки! Кота фанбоит!!! Как будто самые сладкие мечты сбылись Показали топ 10 героев: Ястреб выглядит чертовски круто, и Камуи на 7! Я так горд Олсо, Камуи/Леди Гора крепчают Новый костюм Старателя выглядит интересно, и вроде что-то отдаленно напоминает, но что именно хз.

А аниме как рвало на куски, так и рвет. ПОХИЩЕНИЕ БАКУГО И ЕГО ДРОЖАЩИЙ, ИСПУГАННЫЙ, СЛОМАВШИЙСЯ В КОНЦЕ ГОЛОС, ГОСПОДИ КАК ПРЕКРАСНО И БОЛЬНО, АААААААААА
И его поведение у Шигараки, просто сидеть и обмазываться, ыыы
И не знаю, кажется мне это или нет, но создалось впечатление, что в воспоминаниях у Изуку у Бакуго другие интонации, более злые. Если так, то это ооочень круто! Т.е. нам как показали эту же сцену, но через восприятия Изуку
И переодевашки в аниме расширили, так мило х) А огрубевший голос Изуку напомнил голос Бакуго
Но я не поняла, почему Шигараки выключил телевизор. В манге же он работал! А как же прекрасный момент с Айзавой и внимающим ему Бакуго? :С

гифки прекрасностей

Даби черти тебя раздери!


Дабишоты Даби - Тодороки ай свэр! Дпджажвдытыт
И ах, какое у Шото лицо, просто ах




Как же прекрасно и болюче




Еще один плюс в копилку аниме, раздающий пенделя Айзава восхитителен

Кое кому все-таки очень идет быть связанным Х)



Аналитическое мышление, говорите?



Тодомомо хосты прекрасны как рассвет





А Киришима в манге выглядевший скорее мило внезапно горяч

Эта сцена офигительна каждой гребаной секундой

и крутые гифочки сравнения с мангой

@темы: манга, аниме, bnha

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Завтра сдаю отечественный аналог егэ. Меня уже погладили все, до кого я дотянулась в желании поныться, но черт, как же все-таки страшно и стремно Мне отчаянно нужен чертов хороший балл
Поскорее бы уже завтра прошло

@темы: нытье

---

181 глава бнха буквально заставила меня прослезиться, гспд, какие же Мирио и Эри хорошие, гспд, ааааааааааа

Сердечкоразрывательный момент

Да и все остальные просто супер, Джиро очаровательно, а Бакуго жжег и пепелил всю главу

Супергейский аниме постер с кирибаку тоже сделал мне хорошо




А 6 серия просто АХУИТЕЛЬНА
Токоями и Тень - АГОНЬ, Бакуго - АГОНЬ, Тога - АГОНЬ, протектив Изуку - АГОООНЬ
Такая шикарная работа сейю, анимация экшона, трипы Тоги, просто все руки сотрешь, охренительно Пересмотрела серию раза 3, а про количество перемоток для рассмотреть получше и вовсе молчу. С удвоенной силой зашипперила всех со всеми, и в очередной раз помолилась за будущее Боунзов


Боже, он настолько мимимишно очаровательный здесь, я не могу, просто умираю от любви аааааааааа

гифкоспам (мне почему-то не слишком везет в поисках гифок на любимые моменты, так что очент мало :с)

Роскошный Токоями и Тень А слезок-то в манге я слепушно даже не разглядела.









Как же я люблю такие моменты от кацудеку И какой же Бакуго все-таки страшно милый, ааавввв



Аааа, это такой шикарный момент, я прямо слышу восхищенное "сукин сын" в его голосе и лице, ыааа

Тодобакууууу



Кирибакуууу

Сука, как же обожаю эту сцену все-таки



И еще шикарный кацудеку момент, как же я прогорела с истерики в его голосе

Прекрасная Тогачка, кстт, в маске ее голос звучит даже круче




Угх, мне нужна тогацуюрачная нарезка

Олсо, просто найденный на просторах тумбы очень красивый Даби с черным огнем

Пы.сы. Наверное, со мной все-таки все очень плохо, т.к. я нахожу это странно эротичным

@темы: манга, аниме, bnha

---

Олсо, совершенно шикарный момент

@темы: околофандомный пост

---

Кулстори о дне свободной темы я уже написал, отпишусь о фесте в общем.
Это было круто-круто-круто! Че бы там не происходило в дежурке, мне все равно понравилось Люблю я все-таки всякие командные фесты, столько веселого и взаимопоглаживаний, уруру) А сколько упороса! В той же Бакуго тим, в которую я к с сожалению и собственному стыду ничерта не принесла, зато поспособствовала появлению спейс макси, мне додали стоооолько вкусного
Ну и опять же, что я считаю лучшим в командных фестах, это то, что не стремно было наконец познакомиться поближе с многими другими креативщиками
Из-за экзаменов контента я принесла значительно меньше, чем хотелась бы, да еще и опять на волнах дедлайна, но все же тем, что получилось написать я вполне довольна. И читатели меня всего погладили Х) Отдельное спасибо все моим кэпам, каждый раз ждавшим меня до последнего я бы сама себя задушила на их месте
А сколько охрененностей принесли на фест, это вообще нет слов, просто тихо умирать от любви

Ну и фички, да:

Олмайтовский Идл я написала под влиянием охрененно стеклянных дежурковских фанонов, и ни о чем не жалею
Название: Idle
Автор: Наби.
Бета:  Rashiro
Пейринг, персонажи: Бакуго Кацки/Олмайт, очень тонкий намек на Олмайт/Мидория Изуку
Категория: слэш
Рейтинг: R
Жанр: пвп, ангст
Размер: драббл, 547 слов
Краткое содержание: ...Кацки прекрасно знал причину и каждый раз кипел от злости, но никогда не стал бы жаловаться. Ни за что.
Предупреждения: оос, своеобразный юст
Комментарий:

дежуркофаноны

Хотел бы я читнуть пост-канонный фичок, в котором Олмайт бы поёбывал Бакуго по инициативе последнего, любил бы Изуку, но нисмел и по пьяни называл бы Бакуго Изуку, Бакуго ненавидел бы вся и всех, но из принципа не отступал, а Изуку бы депрессивно-яростно РЕВНОВАЛ.
И чтоб кончилось всё пиздецом каким-нибудь


Еще в детстве Кацки заметил, что в Олмайте удивительным образом сочетались крайняя жестокость и сострадание. Тот мог уделить свое время на то, чтобы спустить с дерева котенка, а спустя пару минут крошить в муку кости преступников. Кацки это завораживало.

Позже смутная догадка Кацки оформилась в твердую уверенность, так же как детское восхищение переросло в нечто куда более уродливое. И сейчас, стоя на коленях в каком-то в спешке найденном тупике - он даже наслаждался этим. Кацки старательно вытягивал шею, то и дело приподнимаясь с колен. Поза было неудобной - ему до сих пор не хватало роста. Но Олмайт под ним часто вздрагивал и судорожно дышал, так что Кацки просто не мог остановиться сейчас. В какой-то момент он все-таки выпустил член из рта, и просто спихнул Олмайта на удобно подвернувшиеся запыленные коробки. Было все еще немного неудобно, но дело пошло на лад.

Олмайт почти не двигался. Как всегда жалел его, только слабо дергал бедрами и тихо постанывал. От одного этого внутренности Кацки скручивались в раскаленный шар, и он с трудом удерживался от того, чтобы не начать дрочить прямо через собственные брюки, которые забыл хотя бы приспустить.

Член у Олмайта был конский: длинный и толстый, он с трудом умещался во рту. Кацки старательно вылизывал крупную головку, массируя рукой тяжелые горячие яйца. Олмайт мелко вздрагивал, мыча что-то себе под нос. Кацки то и дело косился наверх, силясь разглядеть его лицо, но он запрокинул голову и ему удавалось видеть лишь часто вздымающуюся грудь и судорожно дергающийся острый кадык. Это бесило до дрожи, но поделать он ничего не мог - Олмайт всегда избегал смотреть ему в глаза. Кацки прекрасно знал причину и каждый раз кипел от злости, но никогда не стал бы жаловаться. Ни за что.

В какой-то момент Олмайт не сдержался - рыкнул и толкнулся жестко ему в глотку. Чужая огромная рука зарылась в волосы, насаживая глубже - до выступивших слез. Кацки вспомнил, как эта же рука когда-то целиком накрыла его лицо, в любой момент готовая раскрошить череп к херам, - сейчас она извиняюще ласкала его скулы, нежно трепала затылок - и не выдержал, полез в штаны. Протяжно застонал, едва обхватив до боли напряженный ствол, и тут же чуть не подавился. Олмайт глухо зарычал, толкаясь еще жестче и быстрее. И это было приятно, чертовски приятно, ведь так он поступал и мог поступить только с ним и ни с кем другим. Только с Кацки.

Он уже задыхался, но и не думал прекращать, когда Олмайт глухо вскрикнул и кончил. Тот успел вытащить, но не отстраниться, и густая жидкость заляпала лицо Кацки, заставив зажмуриться. Несколько тягучих капель спустились к губам, и он слизал их не задумываясь. Тепло и солоно.

От собственного возбуждения кружилась голова, и Кацки сам не успел понять, когда Олмайт успел притянуть его к себе. Он почти неощутимо поцеловал Кацки в висок и плавно накрыл его пах своей огромной ладонью. Кацки спустил почти мгновенно - часто дыша и судорожно всхлипывая в чужую шею.

Олмайт мягко поцеловал его, словно Кацки не отсасывал ему только что, и не был заляпан спермой. Чужие руки успокаивающе гладили его спину, гася нервную дрожь. Кацки не был уверен, о чем Олмайт думает в такие минуты, и иногда от этого становилось больно дышать. Но он не жаловался.

В конце концов, он еще с детства знал, что сострадание Олмайта ничуть не уступает его же жестокости. Даже если сам Олмайт этого и не понимал.



Порно шигадаби, где Шигараки сверху, потому что снизу я его уже поваляла по-разному Кстт, какой-то анончик посчитал моих шигадаби одним целым порноциклом, о чем я даже не задумывался, но это определенно интересная мысль
Название: This is how it goes
Тема: канон
Автор: Наби.
Пейринг, персонажи: Шигараки Томура/Даби
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Жанр: пвп, ER
Размер: мини, 1410 слов
Краткое содержание: Они будто играют в поддавки, вот только вместо фишек у них - нервы друг друга.
Предупреждения: оос, подразумеваемая смена раскладки.



- Надеюсь ты не будешь обижаться, если я случайно засну.

Даби лежит, раскинув длинные ноги по кушетке, держит руки у нерасстегнутого пояса и натягивает на лицо нарочито серьезную мину. Словно и вправду опасается и уточняет, а не выйдет ли Шигараки из себя прямо в процессе. Но глаза ублюдка хитро поблескивают, так что сам Шигараки совсем не против рассмотреть подобный поворот событий.

- И я очень надеюсь, что ты умеешь этим пользоваться. Ну, ты понимаешь...

- Да заткнись ты уже.

Шигараки почти шипит на него. Проклятые перчатки отчего-то никак не желают натянуться как надо. Казалось бы, обычная дешевка - чужое главное условие и предосторожность - но прекрасно справляется со своей задачей: быть его кандалами. Шигараки их ненавидит.
Даби довольно ухмыляется. И не подумает ведь затыкаться.

Шигараки смотрит на эту поганую ухмылочку и думает, что хорошо бы уткнуть его мордой в постель, и хорошенько повозить так. А потом трахнуть грубо, так, чтобы ублюдок выл от боли. Ублюдок, кажется, улавливает ход его мыслей. И усмехается еще шире - еще немного, и отвалятся скобы на губах, позволяя ухмылке разойтись еще шире, до самых ушей. Отвратительно.

Это неожиданно отрезвляет. Конечно, Шигараки мог бы сорваться и сделать все быстро и жестко. Но тогда он бы проиграл, даже не начав - ухмылка Даби довольно очевидный на это намек. Поэтому Шигараки выдыхает, резко натягивает надоевшие уже перчатки и нависает над слегка посерьезневшим Даби.

- О, ну наконец-то. Мне раздеться самому, или ты еще несколько лет проведешь, сражаясь с моими штанами?

Даби насмешливо щурится и задирает футболку. Шигараки зло прикусывает язык и качает головой. Цепляет пальцами пряжку ремня, но тут же скользит выше, к оголенной коже. Живот у Даби абсолютно нормальный: бледный и немного впалый, не настолько, как у него самого, конечно, но чужую не слишком сладкую жизнь видно сразу. Шигараки медленно оглаживает странно уязвимую без шрамов кожу, и мышцы под пальцами напрягаются мгновенно. Сдержать удовлетворенный смешок не получается, да и не слишком-то хочется.

Шигараки поднимает голову и они встречаются взглядами. Зрачки Даби уже спичечной головки, а радужка почти пылает фирменным синим пламенем - кое-кто разозлился. Шигараки вслепую тянется к подолу его футболки и натыкается на чужую ладонь, жар которой чувствует даже сквозь перчатки. Он медленно тянет ткань вверх, и Даби неожиданно помогает ему - расслабляется и гибко выгибает спину. От этого простого жеста пересыхает во рту.
Они будто играют в поддавки, вот только вместо фишек у них - нервы друг друга. И пока что Шигараки определенно проигрывает.

Шигараки проводит сухим языком по чужим оголившимся ключицам, и, едва не царапаясь о них, пересчитывает скобы. Соженная кожа жесткая и бугристая, на вкус чуть более пряная, если только это не его воображение. Шигараки царапает чужие соски, чуть сжимая и выкручивая их. Как-то так нравится ему самому, и, судя по рваному выдоху над головой, не только ему.
Они еще толком не начали, но у Шигараки уже крепко стоит. Хочется раздеть ублюдка побыстрее и вставить наконец, но Даби зарывается горячей ладонью ему в волосы и заставляет поднять голову. Они снова сталкиваются взглядами, но теперь чужие зрачки расширились, оставив от радужки только тонкий, горящий голубым обод.

Шигараки почти бессознательно тянется к чужому лицу. Рука в перчатке ложится на щеку, большой палец размыкает губы, и Даби слегка его прикусывает. Ухмыляется и пристукивает пальцами по влажной головке - сам Шигараки полностью обнажен. Шигараки запускает другую руку ему под ремень - Даби возбужден, но и вполовину не так сильно как он. Глаза Даби снова сочатся ленивой насмешкой, и он полностью обхватывает губами его палец.
Шигараки представляет, как вгоняет член ему в рот, растягивая искалеченные губы, с мясом вырывая тускло поблескивающие скобы - и эта картина, всего пару минут назад вызывавшая у него только отвращение, сейчас будто кипятком вплескивается ему в жилы.

Шигараки выдирает палец и одним рывком стягивает чужие штаны до колен. На Даби предсказуемо нет белья, он подмигивает ему, всем своим видом говоря: "Все для убогих страждущих". Шигараки плюет на это и жестко разводит в сторону его ноги. Штаны Даби все еще болтаются где-то у щиколоток, но сукин сын совсем не выглядит смешно. От одного взгляда на него злой огонь в груди устремляется ниже, выжигая внутренности, и уже тлеющим жаром отдается в ноющем члене. И Даби, кажется, прекрасно это замечает.

- Смотришь так, будто хочешь сожрать.

Шигараки вздрагивает. А затем наклоняется ниже и берет в рот. Даби взбрыкивает, вставая на лопатки от неожиданности, хватает его за волосы, и это неожиданно приятно. Шигараки думает, что ему давно нужно было попробовать это раньше. Чужой член быстро твердеет, а челюсть начинает ныть, но он продолжает до тех пор, пока у Даби не встает так же крепко, как у него самого. Даби приглушенно стонет, грубо толкаясь ему в рот - неприятно до ужаса, но Шигараки не отстраняется и помогает себе рукой. Дрочит чужой ствол, мягко массирует напряженные яйца, надавливает на вход и скользит пальцем внутрь. Даби так увлечен, что не замечает этого. Он почти невыносимо тугой, настолько, что пальцем не пошевелить - и от этого у Шигараки сносит крышу. Шигараки заглатывает еще глубже - до саднящего горла и ядовитых слез в глазах - втискивает кое-как второй палец, надавливая им на простату, и Даби вскрикивает, кончая прямо ему в глотку. Сперма неприятно обжигает горло, и пока он надсадно кашляет Даби соскальзывает с его пальцев.

- Насухую и в перчатках. Сукин ты сын...

Голос у Даби сиплый, будто это он только что отсасывал. Шигараки приходится сжать собственный член, чтобы не кончить только от него. Даби бросает на него нечитаемый взгляд из-под полуприкрытых век, и хрипло шепчет:

- Я сам.

А дальше медленно облизывает собственные пальцы. Шигараки завороженно смотрит на то, как он тянет руку вниз и вставляет их в себя - один за другим, каждый новый с едва слышным выдохом. На четвертом Даби останавливается на мгновение, словно давая себе передышку, и все так же медленно разгибает их. Это невыносимо.

- Дырку найдешь?

Даби каким-то немыслимым образом умудряется взять голос под контроль и тот снова сочится брезгливой насмешкой. Шигараки срывается. Яростно рычит, наваливается сверху, вставляя - пытаясь, блядь, вставить - и, естественно, промахивается. Злость и стыд взрываются в голове одной безумной кипящей смесью. Но прежде, чем он успевает стащить перчатки, и убить ублюдка, его опрокидывают на спину.
Даби усмехается и влажно проводит языком по его губам. От этого простого жеста - они только кусались, всегда - Шигараки каменеет и пропускает момент, когда Даби забирается на него. Зато потом он плавно опускается на его член, и этого становится достаточно, чтобы мир Шигараки сузился до него одного.

Даби все еще невозможно тугой, и от этого так хорошо, что в глазах темнеет. Шигараки не думает, толкается бедрами навстречу, и почти не слышит, как Даби шипит. Не чувствует ожогов от жестко впившихся в плечи пальцев - сам стискивает чужую задницу до синяков, и двигается, снова и снова.
Даби протяжно стонет на каждом толчке, и в какой-то момент, он осознает, что и сам вскрикивает в унисон.

- Убью тебя нахер, - он прижимается лицом к лицу Даби и выплевывает в его губы проклятия, одно за другим. - Прикончу.

Тот замирает на одно невыносимое мгновение, отстраняется и хрипло смеется:

- Кончай.

Сукин сын.

Чертов ублюдок. Шигараки глухо рычит. По телу прокатываются волны дрожи, каждая следующая слабее предыдущей, пока он наконец не выдыхается, замирая. На него вдруг наваливается страшная усталость. Шигараки чувствует себя изможденным до предела и странно ломким. Будто кто-то вынул все кости из его тела и, хорошенько перебив каждую из них, засунул бесполезное крошево обратно.
Даби напротив дышит так же тяжело, как и он.



– Что ж... Было весело, – вдруг хрипло произносит Даби. - И я все же ошибался, - переводит дыхание, - ты не настолько безнадежен, чтобы не знать, как им пользоваться.

Шигараки вздыхает. Сейчас он скажет ему заткнуться. Или не скажет. Просто убьет - без предупреждения.

Замечательный конец для них двоих. Гейм овер.

Даби хмыкает. Медленно перебирается с него на постель, гибко потягивается и зевает.

- Отложим твою попытку убить меня на завтра. Я заебался.

Шигараки с огромным трудом поворачивает голову: нужно посмотреть на бесстыжую рожу ублюдка напоследок. Перед тем как он убьет его.
Ублюдок больше не выглядит уставшим. У Даби сытый взгляд отожравшейся кошки, и Шигараки почти не удивляется, услышав:

- Знаешь, думаю нам нужно повторять это почаще. Может ты не только не безнадежен, но и обучаем, Шигараки.


Ни по его взгляду, ни по голосу нельзя понять: насмехается ли Даби снова. Играют ли они еще в поддавки?
Шигараки бесит проигрывать. Его бесят поддавки. Бесит Даби.
Но прямо сейчас, глядя ему в глаза, он думает, что не против взять реванш.

В конце концов, в любой приличной игре - больше одной замечательной концовки. И в следующий раз Шигараки будет играть по своим правилам.



Родившийся благодаря мимимишным командным заявкам драббл)
Название: Bonamana
Тема: канон
Автор: Наби.
Бета: Higasi,  Elsifer
Пейринг, персонажи: Урарака Очако/Асуи Цую
Категория: фемслеш
Рейтинг: RG-13
Жанр: повседневность, ER
Размер: драббл, 836 слова
Краткое содержание: Перчатки Очако замечает случайно.
Предупреждения: оос, сомнительно прописанный кинк.



Перчатки Очако замечает случайно. Лайковые, без каких-либо узоров и украшений, они сразу цепляют ее взгляд. Очако откладывает джемпер, который думала купить, и подходит ближе.
Перчатки, издалека казавшиеся темными, почти черными, теперь отливают зеленым. Именно это и убеждает ее окончательно.

В ответ на вопрос, продавщица недоуменно оглядывает Очако и говорит, что перчатки - оригинальный товар, и больше таких на их складе нет и не предвидится. Так что если они не подойдут по размеру, то ничего не поделать. А еще называет цену достаточно высокую, чтобы заставить ее поморщиться. Но Очако оглядывается на перчатки, еще раз представляя, как красиво они смотрелись бы на чужих руках. Оглядывается, и без капли сожаления откладывает джемпер - в конце концов, в пиджаке тоже очень даже тепло.


****


Уже вечером Очако взволнованно сжимает в руках телефон, никак не решаясь написать приглашение. По выходным Цую всегда уезжает домой, и это, наверное, хорошо. Потому что Очако точно не хватило бы духу попросить о встрече лицом к лицу. У них с Цую было не так много свиданий, и почти все они больше походили на встречи двух подружек. Разве что подружки не целуются на задних рядах во время показа мелодрам.

В общем, обычно пригласить Цую прогуляться по магазинам не было бы проблемой, просто в этот раз Очако не уверена, что думает только о том, чтобы провести время вместе. Перчатки никак не выходят у нее из головы. В животе не порхают бабочки, но разгорается что-то смутное и жаркое, заставляя то и дело беспокойно ворочаться в безнадежно смятой постели.

Очако думает, что можно было бы купить перчатки и просто так. Без примерки. В конце концов, те выглядели достаточно большими, чтобы подойти Цую. Но эти такие логичные и рациональные мысли вызывают у нее странное чувство отвращение. Как если бы она хотела отказать себе в лишнем глотке воды или в любимой сладости. Не смертельно, но разочаровывающе.
В конце концов, поддавшись самой себе, она нажимает "отправить". Отчаянно хочется закрыть глаза и заснуть, ведь сейчас так поздно, и наверняка Цую уже спит...
Цую отвечает почти сразу же - россыпью смайликов, почему-то всегда нежно ею любимых, и лаконичным "хорошо".

Очако перечитывает ее ответ еще несколько раз, устало выдыхает и с силой трет пылающие щеки. Последнее, о чем она успевает подумать, перед тем как уснуть - это вечно холодные руки Цую. Они постоянно мерзнут, и Цую часто шутит: как жаль, что Очако не всегда рядом, чтобы согреть их в своих ладонях.


*****


- Это не джемпер, Очако-чан, - у Цую безэмоциональное лицо, и поэтому кого-то другого журящая интонация в ее голосе могла бы обмануть.

- Не джемпер, - кивает Очако. Голова дергается, как у болванчика. Даже если она знает, что не стоит судить о мыслях Цую только по лицу и голосу, не волноваться просто не получается.

Цую смотрит на нее внимательно и пытливо, будто заглядывая Очако в самую душу, где сейчас гнездятся стыд и предвкушение. Улыбается и, цепко ухватив ее за запястье, тащит в сторону примерочных. Очако растерянно бормочет, что у них даже нет ничего требующего примерки в кабинке, но Цую только нежно сжимает ее запястье крепче. Очако переводит взгляд на чужую руку, крупную и бледную на фоне ее собственной, и послушно вваливается в примерочную вслед за Цую.

Кабинка довольно широкая, и им нет необходимости стоять прямо напротив друг друга, но никто из них не двигается с места. Сердце Очако стучит как сумасшедшее, когда Цую медленно натягивает перчатки на свои руки. Они подходят по размеру идеально, но Очако просто физически не способна вздохнуть с облегчением. Темная кожа плотно обхватывает руки Цую и сидит на них как влитая, ничего не скрывая, только подчеркивая ее длинные пальцы и крупные, но удивительно изящные кисти.
Красиво. Именно так, как Очако себе и представляла.

- Нравится? - она может почувствовать шепот Цую на своих губах.

- Очень, - выдыхает Очако и наклоняется.

От собственного безумия сердце словно ухает в бездну. На секунду Очако ужасается - продавщица может в любой момент подойти и проверить подозрительных девушек, не взявших в примерочную ничего, кроме пары перчаток, но поток панических мыслей разбивается в ту же секунду, как Цую чуть размыкает губы. Очако медленно обводит их языком, скользит им по кромке чужих зубов, никак не решаясь углубить поцелуй, и едва не вскрикивает, когда вместо нее это делает Цую. У Цую всегда сухие и прохладные губы, но от поцелуя с ней Очако жарко и сладко так, что ноги подкашиваются.
Когда они наконец отрываются друг от друга, ей приходится опереться руками о зеркало. То едва ощутимо гудит, и Очако едва успевает выключить расшалившуюся причуду.

- Тепло? - вопрос срывается с губ сам собой. Очако задает его просто, чтобы разбавить густую тишину и не сойти с ума окончательно.

- Очень.

Цую улыбается и слегка наклоняет голову. В ее больших глазах сияет удовлетворение. Очако думает, что если чуть приглядеться, то она сможет разглядеть там и свое отражение - растрепанное и не менее довольное.

- Но Очако-чан, мне кажется, я должна подарить что-то взамен.

Цую задумчиво прикладывает затянутый в кожу палец к губам, и этот такой обыденный, такой привычный жест теперь становится совсем другим.
Очако сглатывает и думает, что сойти с ума она согласилась еще в ту минуту, когда увидела перчатки в первый раз.


И еще одни роскошные больноублюдства, по которым я просто не мог не Эти фаноны роскошны до боли в сердечке, я бы прочел по ним мегамакси и не подавился
Олсо, мой первый в жизни мидик! Пусть и всего на 4к слов, но как же я доволен Х)
Название: Mayhem
Тема: Свободная тема: AU
Автор: Наби.
Пейринг, персонажи: Тодороки Шото/фем!Бакуго Кацки, самую малость фем!Бакуго Кацки/Тодороки Энджи
Категория: гет
Рейтинг: R
Жанр: ангст, юст, пвп
Размер: миди, 4150 слов
Краткое содержание: Иногда Кацки может быть удивительно слепой. Наверное, в этом у них есть что-то общее.
Предупреждения: оос, сюжет Шредингера, не вычитано, авторский угар ни на что не претендует.
Комментарий: Написано по мотивам

фанонов

Если кратко, то в этом больноублюдстве Масару неожиданно скончался по непридуманным вроде причинам, Мицки вышла замуж за Энджи, который сцапал немного неадекватную Кацки на патруле и увидел в ней потенциал, чтобы тот держал ее в узде. Сам Энджи еще и видит неплохой материал для селекции, Кацки умудряется влюбится в Энджи, а Шото влипнуть в сексуальные отношения с ней из дежурки.


Они встречаются у кафе возле станции. Кацки приходит немного позже, чем обычно, но не критично. Шото не успевает замерзнуть, и ему даже не приходится отмечать время для положенного получаса ожидания, после которого он обычно спокойно уезжал домой в одиночестве.
Шото сдержанно кивает ей, и только получив сухое "привет" в ответ, оглядывает ее внимательнее. Точнее, то, что у нее в руках.
Кацки недвусмысленно показывает ему средний палец.

Некоторое время они идут молча, но Шото не может удержаться - косится снова на блестящий от яркой упаковки шоколад в ее руках. Кацки умела готовить и делала это прекрасно, но она никогда не упаковала бы его во что-то подобное. И все же...

- Ты ведь не собираешься дарить это?

Насилу выдавленный вопрос повисает в воздухе и Шото уже готовится выслушать поток ругательств, когда она спокойно отвечает.

- Мне его подарили, - подчеркивает первое слово и чуть ухмыляется выражению его лица. - Какие-то девчонки. Они считают, что я крутая, "не хуже парня!", - Кацки передразнивает высоким писклявым голосом, совсем не похожим на свой собственный, из него так и сочится ядовитая насмешка. Впрочем, Шото чувствует, что она раздражена куда больше, чем хочет показаться.

Шото не уверен, должен ли он что-то на это ответить, но все же осторожно спрашивает дальше - просто чтобы разбавить как-нибудь напряженную тишину, готовую в любой момент снова повиснуть между ними.

- А ты что думаешь?

Кацки фыркает. Деланное веселье сползает с ее лица окончательно.

- Я думаю, что они идиотки. И что я лучше. Парня, - последнее она цедит, глядя прямо на него.

- Тогда зачем взяла? - он делает вид, что ничего не заметил.

Кацки не отвечает сразу. Она грубо разворачивает яркую обертку, выуживая шоколадку - довольно симпатичную на вид, явно сделанную с любовным старанием - рассматривает ее почти брезгливо, но в рот все же сует. Он уже решает, что ответа ему не дождаться, когда она говорит:

- Деку смотрел. Подумала, что весело будет его подразнить. Ему-то никто ничего не подарит.

Шото улавливает странное злорадство в ее голосе. Обычно его можно услышать, когда Кацки удается обставить его в чем-нибудь. Но Шото совсем не думает, что она правильно все поняла и этот Деку действительно чувствовал себя проигравшим ей. Иногда Кацки может быть удивительно слепой. Наверное, в этом у них есть что-то общее.


Шоколад Кацки не доедает - сминает пакет и бросает его в мусорное ведро у входа на станцию. Остаток пути домой они едут молча.



*****



Кацки хмыкает, когда он передает свой хонмей их экономке, Киоко-сан. Та отдаст его своим внукам, и Шото надеется, что это лучше, чем если бы он не принял или выбросил непрошенные сладости.


Дома пусто. Фуюми наверняка навещает их мать и вернется только вечером. Отец с Мицки были приглашены на светский вечер, и сейчас заняты поддержкой идеальной репутации семейства Тодороки-Бакуго.
Киоко-сан начала было хлопотать над ними, но Кацки почти грубо отослала ее отдыхать, и теперь они сидят в слишком большой для их семьи столовой только вдвоем. Некоторое время Шото вяло ковыряется в своей тарелке, раздумывая, стоит ли сделать Киоко-сан приятно, или все же пойти и разогреть себе собы, когда Кацки резко откладывает свои приборы. Звон раскатывается по всей комнате.

Шото отставляет свою тарелку в сторону и прикрывает глаза. У Кацки сильная упругая походка, и он может отсчитать каждый шаг, который она делает по направлению к нему. Раз, два, три... К шестому она встает вплотную к нему, замирает так всего на мгновение, а после садится ему на колени. Кацки не очень-то легкая. Мышц в ней не меньше, чем в нем самом, и весят они примерно одинаково. Шото немного ерзает, пытаясь устроиться поудобнее, за что тут же получает тычок под ребра.
Кацки запускает руку в волосы на его затылке, и тянет, заставляя открыть шею. Кацки опускается, и Шото чувствует жар ее дыхание прямо под кадыком, но не успевает даже напрячься, как она поднимается выше и грубо кусает его за нижнюю губу. Шото зло шипит в это подобие поцелуя, но не пытается спихнуть ее с себя, только стискивает жестко чужую талию.

Он приоткрывает глаза, но успевает лишь мазнуть взглядом по ее еще больше разметавшимся волосам. Затем Кацки накрывает ему лицо ладонью, и уже совсем легонько укусив за губу еще раз, вырывается из его хватки и отстраняется. Чужой вес исчезает с колен, а затем пропадает и рука.
Кацки все еще сидит перед ним, но только теперь прямо на столе. На лице у нее легкий румянец, покрасневшие губы растянуты в шальной ухмылке. Она выглядит поразительно красивой в своем самодовольстве. Взгляд Шото стремительно соскальзывает на задранную еще его рукой черную матроску, оголившийся бледный подтянутый живот, нахально раздвинутые, несмотря на юбку, ноги. Смотреть на все это легче, чем на ее лицо.
Вот только Кацки, кажется, истолковывает это по-своему.

- Наслаждайся, пока еще можешь. Скоро тебе придется привыкать к пиджаку.

Разумеется, она говорит о Юэй. Снова. Это неприятно бьет поддых. Шото поджимает губы. Ему не хочется думать о якобы своем будущем, но все вокруг будто намеренно напоминает ему: постоянно ужесточающиеся тренировки, натянутая как струна Кацки, слишком быстро растаявший снег и даже несчастный хонмей, которого ему в год выпуска подарили вдвое больше, чем обычно. Скоро они выпустятся и поступят в Юэй, как всегда и хотел его отец. И как мечтала Кацки.

Та улавливает смену его настроения. Фыркает пренебрежительно, сводит ноги и распрямляет матроску - не оставляет ни следа от собственной развязной веселости.
Шото отодвигает стул, и тянется к своей тарелке за ее спиной, когда она спрыгивает со стола и хватает его предплечье.

- Ты должен мне спарринг, раз уж с трахом не срослось.

Шото безразлично жмет плечами. Он уже сыт.




В тренировочном зале нет отца и их спарринг меньше всего напоминает тренировку. Кацки уверенно маневрирует в помещении, бьет из неожиданных углов - иногда подло и зло - и ничуть не отстает.

Она сильно уступала ему когда все это безумие только начиналось. Тогда за спиной Шото были годы тренировок. У Кацки была только бешеная, слепая злоба. Отец пестовал ее с не меньшей строгостью, чем самого Шото. Вот только между ними была разница, почти фатальная: Шото был сыт по горло - Кацки всего было недостаточно. Она тренировалась все дольше и дольше. Ходила за ним по пятам как безумная. Она напоминала готовую в любой момент запустить зубы в добычу волчицу. Шото это раздражало, но по правде он почти боялся ее.
А вот отец оценил.

Очередной финт возвращает его в настоящее. Отвлекаться от боя с нынешней Кацки - чистой воды самоубийство. Он с трудом уворачивается, на автомате запускает в ее сторону волну льда и тут же чертыхается - глупая ошибка. Драться зале неудобно для них обоих, но для более верткой и маневренной Кацки это не было проблемой.
Стена ледяной шрапнелью рванула справа от него, он едва успевает отвернуться, и осколки лишь больно колотят защищенную одеждой спину. Кацки, не теряя времени, запрыгивает на удобно подставленный тыл и выставляет соединённые ладони прямо перед его лицом. Шото вскидывается, и с силой бьется спиной о сохранившийся кусок ледяной стены. Кацки глухо рычит, ее хватка слабеет, и ему удается вывернуться из захвата. Он уже разворачивается к ней, когда она больно бьет его локтем под лопатку и, сцепив ладони вместе, ослепляет его внезапной сверхъяркой вспышкой.

Шото глухо вскрикивает и падает на колени. Шею туго сдавливает - Кацки взяла его в захват. Ее пахнущая паленым ладонь прижимается к лицу, и Шото судорожно выдыхает:

- Сдаюсь.

Кацки отстраняется не сразу, держит его в захвате еще несколько минут. Шото крепко жмурится и давит злобу - под веками вспыхивают фейерверки, глаза жгут слезы, а в висках набатом стучит головная боль. Кацки всегда играет жестоко. Наверное, именно это в ней и понравилось когда-то отцу.
Кацки вцепляется в его запястье, и Шото нехотя разрешает ей помочь себе. Победитель всегда помогает проигравшему, хотя они оба ненавидят это. Унизительно.




В глазах рябит даже после умывания и ему приходится отлеживаться. Шото пытается провести это время продуктивно, но заснуть никак не получается. Он сдается, и мысленно воспроизводит случившееся. Сегодняшний прием - новый, кстати - был слишком жестким даже для Кацки. Значило ли это что-нибудь особенное? Да черт ее знает.
Шото поочередно прикладывает правую ко все еще ноющим вискам и пытается не думать ни о чем.



*****


Отец с Мицки возвращаются почти ночью. Кацки ждала их все это время, и Шото не мог уснуть, слушая ее нервные шаги. Кацки спала в двух комнатах от его собственной, но всегда была слишком громкой.


Его окно на мгновение освещают фары их семейной машины - специально подобранного дорогущего, и, что главное, представительного автомобиля - и Шото встает с постели, сам не зная зачем. Пол неприятно холодит босые ноги, пока он идет в прихожую.
Кацки уже там, стоит, напряженно вглядываясь в щелкающую замками дверь. Шото встает у самого конца коридора, готовый в любой момент уйти обратно. Дверь открывается, и почти сразу же раздается громкой вздох.

- Черт, Кацки! Ты напугала меня!

Кто-то щелкает тумблером и яркий свет освещает прихожую. Мицки, которая все еще Бакуго, совсем не выглядит испуганной. На ее лице написано недовольство. В струящемся платье и с искусно нанесенным макияжем Мицки выглядит еще моложе. Они с Кацки больше похожи на сестер, и Шото даже немного интересно, только ли он так думает.

- Чего бояться, карга. Ты в доме героя номер два.

Кацки цедит это, напряженно глядя прямо на отца, и Шото немного жалеет, что взглядом нельзя убить. У Кацки это сейчас вполне бы вышло.
Прежде, чем Мицки успевает что-то ответить на это, Кацки заговаривает снова.

- У меня новый прием. Хочу показать, - она неопределенно дергает плечами и засовывает руки в карманы мешковатых домашних штанов. Нервничает.

- Вот еще! Энджи устал, а тебе давно пора спать, Кацки.

При звуке имени отца Кацки дергается и делает шаг вперед, но Мицки только скрещивает руки на груди. В этот момент их сходство становится почти пугающим. Шото интересно, понимают ли это они сами.

- Я не у тебя спрашивала, - наконец огрызается Кацки и поворачивается к отцу. - Старик?

Старик. Всегда только "старик". Кацки никогда не звала его по имени или фамилии. И никогда не использовала ругательства. Словно напоминание об одном из немногих их с матерью различий.
Шото знал, что Мицки не любит отца. Даже уважает - странно. По-своему. Они почти не разговаривали и жили словно отдельно друг от друга, вспоминая о собственном браке только тогда, когда этого требовал статус. Мицки звала отца по имени, смотрела ему прямо в глаза, кричала на него, но никогда не останавливала, если дело касалось Кацки. Сжимала кулаки и зубы, но не вмешивалась, не защищала, будто соблюдала какой-то омерзительный в своей нелепости договор. Кацки выглядела так, словно ей все равно. Шото не мог понять этого и немного ненавидел - их обеих.

Но отца все же куда больше.
Тот, уже расправившийся с верхней одеждой, усталым совсем не выглядит. Как и сколько-нибудь обеспокоенным их перепалкой. Журналисты, даже спустя несколько лет не утратившие интереса к делам их ненормальной "семьи" полушутяще возводили его за это на пьедестал. Мол, какое мужественное спокойствие - достойно пережить сумасшествие жены, чтобы затем снова жениться на ком-то вроде Бакуго Мицки. Шото же знал, что Тодороки Энджи просто живет в своем мире чудовищ, а на их смотрит сквозь огненную завесу собственной жадности.
Отец, словно почувствовав чужой взгляд, смотрит в его сторону. Шото не скрывается за поворотом, но и не выходит, чтобы поздороваться. Их взгляды пересекаются всего на мгновение, затем отец поворачивается к Кацки, и прерывает уже назревавшую ссору:

- Хватит. Я не так уж и сильно устал. Кацки, иди в зал.

Даже не глядя на лицо Кацки, Шото может сказать, что сейчас она победно улыбается. Мицки ничего не говорит - только стремительно проходит дальше в дом, к своей комнате. Они с Шото кивают друг другу в знак приветствия, но и только. Шото следует ее примеру и быстро уходит в свою комнату.
Ему не хочется ни говорить с отцом, ни видеть Кацки.




*****


Его будит шорох.
Едва различимый скрип звук раздвигаемых седзи, и Шото уже вскакивает в постели, напряженно вглядываясь в темноту. Вторженцем оказывается Кацки - как всегда - но он даже не думает расслабляться, только опускает правую руку, не хватало еще морозилку в собственной комнате устроить. Чужое хмыкание тонет в густой тишине комнаты, нисколько не разбавляя напряжение. Шото хмурится, что-то не так. Кацки давно уже не заходила к нему, но мяться у порога все равно не стала бы.

Шото откидывает одеяло и идет к двери. Ему нужно включить свет и увидеть ее лицо, чтобы понять, что происходит. Кацки перехватывает его руку всего за секунду, как он успевает нажать на переключатель. Ее руки горячие - гораздо горячее, чем обычно. Шото силой разворачивает ее руку ладонью вверх и проводит по ней пальцами. Кожа вся растресканная, но не кровоточит. Почему-то это его успокаивает. Кацки не вырывает руку и почти минуту они стоят так. Прежде, чем у Шото получается присмотреть к ее лицу, Кацки утягивает его в глубину комнаты и, толкнув на футон, устраивается сверху. Шото машинально оглаживает ее поясницу, слыша, как она усмехается. Это неожиданно действует на него раздражающе.

- Ты собираешься что-нибудь сказать, или у тебя в планах говорить только с моим членом? - он даже не пытается сдержать злость в своем голосе, выплескивая ее с обжигающим холодом.

- Второе.

Ответ Кацки и ее голос - слишком хриплый, хотя они только начали - остановили бы его в другое время, но не сегодня. Всегда немного раздражавший его праздник, ее выходка на их спарринге и долгий, почти насмешливый взгляд отца в коридоре - все это смешивается в голове, закипает в крови, и Шото вцепляется в волосы Кацки.
Если ей так этого хочется, то почему бы и нет?
Шото заставляет ее откинуть голову, совсем как она делала это с ним днем, и припадает губами к коже, почти обжигаясь - Кацки горит. Шото притирается еще ближе, вылизывая ее шею. Кацки всегда была почти головокружительно сладкой на вкус. Наверняка унаследовала это от матери. Шото склонен видеть в этом поразительную иронию.

Кацки вздрагивает и шумно выдыхает, когда он касается судорожно бьющейся жилки пульса. Его и самого потряхивает так, что не понять, чье именно сердце сейчас грохочет у него в ушах. Шото чувствует, если не прекратит прямо сейчас - что-то произойдет. Это пугает его, и он спускается ниже, с силой кусая Кацки прямо в основание шеи. Во рту, душа сладость, расплывается до боли знакомый вкус железа. Кацки шипит и больно пихает его локтем в живот - не оставлять видных следов. Правило, о котором он совсем забыл. Или не захотел вспомнить?

Шото принимается было зализывать ранку, но Кацки уворачивается и заставляет его упасть на спину, распластываясь сверху и припечатывая его запястья к футону. Привычно властный для нее жест неожиданно злит не хуже пощечины, и некоторое время они катаются по полу, борясь за главенство. В какой-то момент Шото снова укладывают на лопатки, а ключицу обжигает болью - его мстительно укусили в ответ. Злость уходит так же неожиданно, как и пришла, Шото с трудом давит смешок и запускает правую руку под чужую майку. Кацки глухо вскрикивает от холода, когда он оглаживает ее пылающую жаром спину, и выгибает спину, прижимаясь к нему грудью. Он может почувствовать, как затвердели ее соски даже сквозь ткань. Он грубо стискивает грудь Кацки, но она только гортанно стонет ему в шею. Шото давно уже знает, что именно так ей и нравится больше всего. От собственного возбуждения уже начинает болезненно тянуть в паху, и он не выдерживает - вскидывается бедра, трется о ее промежность. Кацки довольно хмыкает, широко лижет его в шею и, втянув мочку уха в рот - прикусывает.
Уж лучше бы она снова взорвала ему лицо, и то честнее было бы. Шото несдержанно стонет и рывком стягивает ее шортики.

Между ног у Кацки влажно, да и у самого него стоит почти до боли. Шото запускает в нее пару пальцев, небрежно двигая на пробу. Кацки глухо рычит, но крепко сжимается вокруг него. Ее руки дерганно шарят по его телу, грубо мнут бока и почти до боли сжимают соски. Нежности в ней и ее прикосновениях, как обычно, не было и грамма. Но от Кацки она ему и не нужна - ее глаза, яркие даже в темноте комнаты, смотрят на него.

От возбуждения кружится голова и Шото уже приспускает пижамные брюки, когда она до боли стискивает ладонью его плечо. Хватка у Кацки отрезвляюще стальная, и он почти шипит:

- Где?

- Сейчас, - теперь можно поверить, что хрипит она от возбуждения.

Кацки отстраняется, но не снимается с его пальцев, плавно покачивает бедрами и шарит рукой в отброшенных шортиках. У него почти получается разглядеть ее лицо в густой темноте комнаты, когда она наконец выуживает из кармана презерватив.
За них всегда отвечала она. Хранить их у себя в комнате Шото не решался - из страха глупого, но достаточно жуткого, чтобы не получилось небрежно его отбросить.

От разгорающейся паранойи его отвлекает треск упаковки и рука Кацки. Горячая, шершавая, вся в мозолях, она стискивает его член, заставляя глухо вскрикнуть. Кацки проводит ладонью по стволу всего раз или два - попробовать больше ни он, ни она никогда не рисковали. Но Шото и без того уже возбужден до предела и Кацки, судя по всему, тоже. Расправившись, наконец, с резинкой, она застывает на одну бесконечно долгую секунду, выдыхает и плавно опускается на член до самого основания.
Под плотно зажмуренными веками взрываются фейерверки взрывов - один за другим, и Шото не выдерживает, протяжно стонет. Кацки отталкивает его руки, не позволяя даже обхватить свою талию, затыкает ему рот ладонью. Шото кусает уже израненную кожу, и та все же начинает кровоточить. Кацки мелко дрожит и пытается вырвать руку, но он удерживает, вылизывает тщательно ладонь - соленая кровь мешается со сладким потом. От такого сочетания почти кружится голова и встает ком в горле. Кацки оставляет попытки вырваться, запихивает пальцы ему в рот, грубо толкается ими в глотку - будто трахая. Шото задыхается, но не отпускает ее руки, только кусается, если она заходит слишком далеко.

Кацки не держит темп: то и дело резко поднимается, почти выпуская его из себя. Ее глаза плотно закрыты, голова откинута - словно она не здесь. Не с ним. Эгоистична даже в этом. Шото до ужаса хочется опрокинуть ее на спину, не обращая внимания ни на возмущения, ни на злость. Двигаться так, чтобы она задохнулась и распахнула наконец чертовы глаза. Но Кацки будто улавливает его мысли, упирается мокрым лбом ему в плечо, заставляет обхватить свою талию - и этой крошечной поблажки оказывается достаточно, чтобы забыть обо всем. Шото стискивает ее, прижимая к себе с такой силой, что кажется еще чуть-чуть - и они сгорят, растворятся наконец друг в друге, прекратив давно уже ставшую ненужной борьбу.

Надолго их не хватает. Первой вскрикивает Кацки, и сжимается так тесно, что он кончает почти сразу за ней. Кацки бессильно обмякает прямо на нем, и Шото не задумывается, прижимает ее к себе крепче. Почему-то сейчас Кацки совсем не кажется тяжелой, и он почти засыпает, убаюканный теплом ее тела.
Почти.
Шото заставляет себя столкнуть ее на вконец измятый футон и прежде, чем она успевает разозлиться, зажигает огонь. Пламя вспыхивает в его руке, яркий свет вытравливает темноту, оставляя только самые черные тени в углах. Губы Кацки разбиты в кровь.

Какую-то сотую долю секунды он может различить в ее глазах растерянность, но секунду проходит, а растерянность тонет в злости. Кацки широко скалится, почти срывая корку на губах, и Шото замечает, что пострадали не только они - на подбородке расцветает алым синяк. Внутри Шото тоже цветет что-то - темное, оно колет шипами внутренности, и взрывается тихим и злым:

- Это ведь он?

Кацки упрямо дергает подбородком вперед, словно нарочно мозоля ему глаза. А может так оно и есть.

- Я, - быстро облизывает опухшие губы, - сделала, что захотела. - судорожный, отдаленно похожий на всхлип, злой вздох. - Почти.



*****


Шото просыпается почти на рассвете, но не застает Кацки ни дома, ни на станции. Словно выйдя ночью из его комнаты, она сразу ушла в школу - единственное место, где они никогда не пересекаются и в принципе не могут этого сделать.
Он почти спит на занятиях: никак не может выгнать из головы выражение ее лица - перекошенного, с ядовитым отчаянием в глазах. Шото не помнит, когда в последний раз видел ее такой, да и видел ли вообще.

Он отправляется домой сразу, как заканчивается последний урок и не отвечает ни на чьи прощания. Шото проходит мимо кафе, где они обычно ждут друг друга - Кацки точно и близко сюда не подойдет. На станции еще сравнительно немноголюдно, но он не собирается садиться на поезд. Шото встает в тени у стены.

Поезда отправляются снова и снова, втягивая в себя шумные водовороты толпы. Шото вертит в руках мобильник, борясь с желанием послать единственное сообщение. Знакомой светлой шевелюры нигде не видно.

Когда Кацки наконец появляется, на улице уже темнеет, а на Шото начинают неодобрительно косится. В непринятых ворох взволнованных смс от Фуюми и сухой вопрос от отца. Последний Шото стирает с таким ожесточением, что почти проламывает экран своего телефона. Шото и самому не до конца ясно, отчего он так на него зол. В конце концов, ублюдок в кои-то веки поступил правильно. Но бороться с глухой злобой внутри нет ни сил, ни желания.
Кацки появляется - странно незаметная, она почти теряется среди немногочисленных ожидающих, и он едва успевает ухватить ее за локоть перед тем, как она садится в поезд до дома. Рука тут же вспыхивает болью, Кацки выкрутила его, едва не повалив Шото на землю. Шея у нее замотана в слишком огромный для их быстро потеплевшего февраля шарф, а на лицо по самый нос натянута медицинская маска. Если бы не жесткий взгляд, она могла бы сойти за какую-нибудь любительницу чудаковатой моды.

- Какого хрена ты здесь забыл?

От вчерашней хрипотцы не осталось и следа, но теперь ее голос буквально звенит напряжением.

- Жду тебя, - Шото недвусмысленно дергает рукой в захвате, умудрившись даже не поморщиться. - И на нас сейчас начнут пялиться.

В ответ Кацки раздраженно скрипит зубами. Ужасная привычка, которой она владеет в совершенстве, даже маска ничуть не приглушает противный звук.
Его руку ей все-таки приходится отпустить. Они отходят в угол, ровно туда же, где Шото стоял все это время. Кацки ничем не напоминает себя вчерашнюю, в ее взгляде больше нет растерянности, только угрюмая усталость. Несколько минут они просто молчат - Шото не уверен, что знает, что сказать.

- Так и будем здесь торчать?

Кацки собирается поправить шарф, но Шото перехватывает ее пальцы. Сам берется за другой конец и несильно тянет. Ткань поддается на удивление легко, плавно соскальзывает с чужой шеи, обнажая белую кожу и яркие, почти багровые, следы укусов на ней. Его укусов. Кацки хмурится, но отталкивает его руку только когда он тянется к маске.

- Пошел к черту.

Шото не отвечает, подходит ближе - хотя, казалось бы, куда еще больше - нависает над ней, используя те несколько сантиметров, что ему удалось таки урвать в конце года. Кацки спокойно следит за ним, но он видит, как на дне ее глаз горит ярость. Ему все равно.
Шото стягивает с ее лица маску и рассматривает даже не думающие еще заживать губы, и огромный синяк на подбородке. Отец никогда не бил их по лицу раньше. Наверняка, Кацки жутко его разозлила своей выходкой. Но Шото плевать на причины, он злится до жжения в кончиках пальцев. Злится за двоих: за себя, и за Кацки, тянущей губы в насмешливом оскале. Кацки, которая будто всем своим видом пытается показать, насколько ей плевать на Шото и его злость.
Шото наклоняется, стирая своими губами чужой оскал.

Кацки отталкивает его почти сразу же. Жестко бьет тяжелым кулаком поддых, и тут же подхватывает, не давая упасть. Шото уже готовится к тому, что сейчас его лицо будут знакомить с ее коленом, когда она неожиданно отпускает его.

- Да ты ебанулся, Шото.

В голосе Кацки жутковатое веселье, а в глазах - тихое бешенство. Шото еще не разогнулся полностью и прекрасно видит вспыхивающие на ее ладонях искры.
Они никогда не целовались. Она никогда не звала его по имени. Шото решает, что сегодняшнему дню уже нечего терять в плане перемен, и говорит:

- Думаю, ты права. Кажется, ты мне нравишься, Кацки.

В его лицо не прилетает взрыв или жесткий мысок ее сапог. Кацки не кричит и не скрипит зубами - опирается спиной о стену и громко смеется. Она смеется спокойно, без истеричных ноток, с такой естественностью, что Шото невольно удивляется: он действительно никогда слышал этого раньше? Шото встает напротив - ему удивительно легко, будто он весь истаял и растворился в ее смехе.
Наверное, она действительно ему нравится. Жестокая, эгоистичная Кацки. Шото дожидается, пока она не отсмеется, и заглядывает ей в глаза. Взгляд у Кацки абсолютно такой же, как и всегда - дикий и упрямый.

- Да мне плевать, - она встает на носочки, и ее дыхание обжигает его губы. - Не смей пудрить мозги ни мне, ни себе. Я знаю чего хочу. Пора бы уже узнать и тебе.

Шото прикрывает глаза.

- И чего ты хочешь? - голос почти не дрожит. Хорошо.


- Вершины.


Можно ли назвать лгуньей ту, что открывает лишь часть правды? Или ту, что врет самой себе? Наверное, в таком случае, Кацки была бы хорошей лгуньей.
Шото открывает глаза. Во взгляде у Кацки полубезумная уверенность и дикая, больная злость. Это не взгляд лгуньи - просто теперь Кацки слепа и к себе. Шото почти до боли хочется поцеловать ее снова - достаточно совсем немного качнуться вперед, и тогда, может быть, он заставит ее увидеть. Хочется настолько, что темнеет в глазах.
Шото душит это желание, выжигает его в пустой черный пепел и отстраняется.

- Тогда, я - хочу попробовать.

Шото не говорит, что именно, потому что и сам не знает. Но на лице у Кацки расползается усмешка, и она снова видит его. Пока что этого достаточно.

@темы: мои фики, сумбур, манга, аниме, bnha, фандомного пост

---

Бондиана дедлайнера, блеадь

обещанное

 Tumblekit кулстори о дне выкладок на свободную тему
Это был совершенно обычный всратый день. По крайней мере, после двух часов ночного сна и усиленной подготовке к экзаменам, о которых я сейчас ничего кроме смутного предчувствия неизбежного ужаса, таким он казался МНЕ. И видимо те настолько разболтали мне мозг, что в общагу я завалилась уже совершенно никакая и с твердым намерением отделаться каким-нибудь драбблом. Серьезно, я действительно была уверена, что потом будут еще какие-то выкладки
Но потом я вспомнила мне напомнили, что вообще-то, это уже последние выкладки, и больше никаких других не будет. Вообще. Искра буря безумие, шок ужас дедлайн Долго ли коротко ли, но за счет усиленного упороса упорства я дописал мидик в Шото за 20 минут до конца дедлайна и спокойно учапал - читать чужие выкладки. СОВЕРШЕННО ЗАБЫВ, что ВООБЩЕ не предупредила кэпа, что в принципе буду что-то приносить! За 10 минут до полуночи меня погладили в командном чатике, и Я БЛИН ВСПОМНИЛА

Это был ад и израиль ожидания конца, гребанный титаник! Я пробежался по личке кэпа, по личке Иры - безысходность. Казалось бы, все кончено. Но в самый страшный момент, в последние гребаные минуты часа быка, Я ОСОЗНАЛЪ.
Я ведь знал пароль от дабитим! Так вай нот им быть похожими? ЭВРИКА, БЛЕАДЬ. Две попытки - и авторизация удалась.
Мозг заработал - 3 минуты, я быстренько скопировал шапку, пост - 2 минуты, дрожащими шо пиздец руками нажал на "опубликовать", ОДНА, КАРЛ, МИНУТА Я выл в одеяло все время, пока делал это

Потом у меня еще почти час по-наркомански дрожали руки, не говоря уже о непрекращающемся оре, подпитываемым ором кэпа в личке

Позже в треде это назвали стальнояйцевым дедлайном. Я назову это запредельной всратостью собственного мозга

@темы: сумбур, bnha, околофандомный пост

---

Эта песня просто нахрен засела в моем мозгу, даже если я разговариваю с кем-нибудь, или пишу очередной экзамен, в голове у меня 24 на 7 транслируется Chain. И это, мать его, просто охрененно
И боже, какие они все-таки КРАСИВЫЕ в клипе, аааааа. И он НАСТОЛЬКО пропитан томной чувственностью, аааааа Зачем столько секса и эстетики обнаженных рук/шей/тонктх запястьев/взглядом из-под разметавшеся челки, зачееем

гифочки гифочки

Умираю






















Ааааааааа




















А вот это особенно офигительно
Этот легкий наклон головы, эта адская харизма. Маааарк

@темы: райт ин кокоро, nct, любимые узкоглазики, орный ор

---

Мне ужасно нравится эта гифка

@темы: аниме, bnha

---

ААААААААААА
МНЕ ТАК ХОРОШО, ЧТО УЖЕ ПЛОХО
ТАК ПЛОХО, ЧТО УЖЕ ХОРОШО
КАК В 3 ГРЕБАНЫХ МИНУТАХ МОЖЕТ БЫТЬ СТОЛЬКО ЧИСТОГО ИСКУССТВА И ПОРНОГРАФИИ ОДНОВРЕМЕННО
АААААААААААААААА

@темы: сумбур, nct, любимые узкоглазики, внезапно кирпичом по башке ножом в кокоро, орный ор

---

АНИМЕ ПРОСТО БОГИЧНО, АААА
И битва Изуку с мускулом, и его волнение за Бакуго, и лига, Твайса анимировали просто охренительно - его поведение и скачущие голоса, интонации и вообще все, ДАБИ И БОМБИЧЕСКИЙ ФАЙТ С АЙЗАВОЙ, ДАБИ ВООБЩЕ, НУ ПОШТО ОН ТАКОЙ ХАРИЗМАТИЧНЫЙ, ТОДОБАКУ, ААААААААА
Повторюсь, но я обожаю эту арку в манге, но сейчас я просто литерали умираю каждую серию. Бой Айзавы хоть и потерли, но как же KРАСИВО И тодобаку, офигительные тодобаку... я продолжаю повторяться

куча рандомных гифочек просто, чтобы было

Какие эмоции, ааа, мимими


Просто дрожь сердечка, гспд







Не из последних, но просто не мог не, ее наконец-то нарезали!

@темы: сумбур, аниме, bnha, орный ор

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра